Читаем Сестры Марч (сборник) полностью

– Садитесь, Лори. Я только уберу все эти вещи. А потом мне надо с вами посоветоваться. Это очень важно.

Эми все еще пребывала в своем великолепном одеянии. Попугай пытался было снова что-то крикнуть, но Эми решительно оттеснила его в угол, и он умолк.

– Эта птица меня с ума сведет, – посетовала Эми, разматывая розовый тюрбан. – Вчера, когда тетя спала, – вы же знаете, Лори, как я радуюсь, когда тетя спит днем, – он, как назло, принялся хлопать крыльями. Я заглянула в клетку. Там оказался паук. Я согнала его, и он побежал под книжный шкаф. Полли пошел за ним следом. Можете себе представить, он заглянул под книжный шкаф, подмигнул: «Пойдем, милый, погуляем». Я не выдержала и засмеялась. Тетя проснулась и отругала меня и попугая.

– А как паук? – спросил Лори. – Он пошел гулять с попугаем?

– Да. Он правда вышел. Только Полли его испугался. Он вскочил на спинку кресла и закричал: «Лови его! Лови его!» Пришлось мне опять прогонять паука.

– Все врет! – неожиданно вмешался в беседу попугай. – О Боже мой! – добавил он и с силой клюнул ботинок Лори.

– Попал бы ты ко мне, я бы тебя живо отучил дразниться, – сказал Лори и погрозил попугаю кулаком.

– Ты бы поберег свои пуговицы, милый, – весьма ловко нашелся попугай.

Но тут Эми наконец закрыла платяной шкаф и сказала:

– Я готова. – Она извлекла из кармана сложенную вчетверо бумагу и очень серьезно добавила: – Я хочу, чтобы вы внимательно прочитали это. Мне надо знать, правильно ли я все составила и насколько это соответствует закону. Я сочла своим долгом составить завещание. Жизнь, знаете ли, быстротечна, и я не хочу препираний над моей могилой.

Лори закусил губу и с завидным самообладанием прочитал вверенный ему документ. Он лишь чуть отвернулся в сторону от Эми. И это было единственное послабление, которое он себе позволил. О мере его сдержанности можно судить по тексту манускрипта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза