Сестры Шанель

После ухода Эдриенн я прокралась в часовню. По обыкновению, в воскресенье днем там никого не было. Опустившись на колени, я склонила голову, будто собираюсь помолиться, и вытащила из-под кофты сверток. Папиросная бумага шуршала, когда я разворачивала ее. Внутри обнаружился ослепительно-белый квадрат льняной ткани. В нос ударил аромат лаванды и бергамота. То был мужской носовой платок с вышитыми в углу инициалами латиницей JLH.

В первую секунду я решила, что это ошибка и пакет предназначен кому-то другому. Но потом вспомнила. «Я должен вам платок».

JLH.

Хуан Луис Харрингтон.

Лучо.

Этот носовой платок помог мне пережить следующий год в пансионе, самый длинный из всех. Мне было восемнадцать, а жизнь все еще представляла собой бесконечно запутанный капкан из стен и правил пансиона, из которого так сложно вырваться в общество. Даже воздух вокруг был густой и удушливый.

Неужели все произошедшее было лишь сном? Конная гвардия, воскресные вечера в кафе, матч по поло? Лучо? Нет, наша мимолетная встреча была реальной. Каждую ночь, когда я ложилась спать, маленький квадратик льняной ткани, спрятанный в наволочку, источающий легкий аромат лаванды, напоминал мне об этом.

ДВАДЦАТЬ ДВА

В мае, когда мне вот-вот должно было исполниться девятнадцать, Эдриенн появилась в пансионе и сообщила, что они с Габриэль уезжают в Виши.

– Уезжаете? – огорчилась я. – Но почему?

– Там грандиозные мюзик-холлы. По утверждению Габриэль, переезд туда станет шагом вперед. Это настоящий город, с настоящим театром. La haute[25] поправляет там здоровье. Она едет на прослушивание.

Я молчала, пытаясь осознать эту новость.

Возбуждение Эдриенн сменилось озабоченностью.

– Не переживай, Нинетт! – Она обняла меня за плечи. – Виши недалеко. Всего в нескольких минутах езды на поезде. Мы будем приезжать в гости.

«Я вернусь», – пообещал однажды наш отец, но так и не вернулся, а эти слова всегда преследовали меня. Однако в горящих глазах Эдриенн было предвкушение новых возможностей, и это захватывало. Я заметила, как изменились ее одежда, ее шляпа, от нее пахло розовой водой.

– Какой на тебе красивый пиджак! – Я провела рукой по гладкой ткани ее рукава. Манжеты и воротник украшал вышитый золотом узор.

– Ткань называется сюра, – объяснила она. – Что-то вроде шелка.

– Выглядит очень дорого.

– Нам помогает Этьен, помогает подняться, так говорят офицеры, болтая между собой. Он сказал, что нужно начать с качественного гардероба. Мы отправились в Дом Грампейра, но на этот раз как покупатели. Видела бы ты, как Габриэль командовала Десбутенами!

Этьен дал им денег?! Я не думала, что Эдриенн способна сделать нечто неподобающее, и она обычно контролировала Габриэль. Но нельзя было не заметить неподдельный интерес в веселом взгляде Этьена, устремленном на мою сестру. И было очевидно, что им очень легко друг с другом. Вспомнив Эмильенну д’Алансон, я не удержалась и, понизив голос, словно эта мысль могла разбудить спящую в углу сестру Эрментруду, спросила:

– Этьен помогает… в обмен на услуги?

– Нет! – воскликнула Эдриенн, настолько потрясенная, что я смутилась своего вопроса. – Он находит Габриэль забавной, вот и все. Говорит, что у нее нет голоса, но зато решимости в избытке и этому нельзя научить. Поэтому готов заплатить за уроки пения. Габриэль настаивает, что это заем, что она вернет ему деньги после того, как сделает себе имя. Он не возражает, но утверждает, что может себе позволить потерять эту сумму.

– Если Этьен считает, что она не умеет петь, зачем он ей помогает?

– Ты же знаешь этих людей. Они любят делать ставки, и он делает ставку на нее. Он говорит, что питает слабость к проигравшим. Лично я думаю, что он питает слабость к Габриэль. В любом случае, – она покрутилась, – у меня новый ансамбль. И вот, – протянула она небольшой пакет, завернутый в декоративную бумагу, которую я не сразу заметила. – Для тебя тоже кое-что есть.

– Для меня?

– Ну да. Для Третьей Грации. От Этьена. Он велел нам выбрать что-нибудь для тебя.

Внутри пакета лежал набор черепаховых гребней.

– Они прекрасны! – Я была тронута.

Этьен был как старший брат, которого у нас никогда не было. Первого Сент-Этьена мы узнали в Обазине. И вот теперь – Сент-Этьен из Мулена.

– А как остальные лейтенанты? – поинтересовалась я, пока Эдриенн помогала мне укладывать волосы с помощью гребней, которые выглядели восхитительно. И я очень надеялась, что, спрятанные в густых прядях, они не привлекут особого внимания канонисс.

– Они разъехались. Их служба закончилась. Без них грустно, но гораздо больше нам не хватает тебя.

За пределами пансиона время маршировало вперед. А внутри собирало пыль, двигаясь удручающе медленно.

– О, и еще, Нинетт, я не рассказала тебе о Мод.

– Мод?

– Мадам Мазель. Я и Габриэль ходили с Ги на скачки, и он познакомил нас. Она salonnière.

– Что… кто она?