Сеть

– Артем, скажи им, чтобы они не заходили внутрь, – зашептала Карина. – Там дети. Насмерть перепуганные. Они и так доведены до предела…

– Юра, тут где-то еще один бродит, – сказал Павлов. – А ребят мы наружу сами выведем. Лады?

Соломин кивнул, и оставшиеся полицейские молча ретировались. Артем, набрав воздуха в легкие, толкнул дверь.

Ноздри сразу уловили терпкий запах спертого воздуха, плесени и человеческого пота.

Одна девушка стояла на коленях, склонив голову. Какой-то юноша сидел на корточках и сосредоточенно смотрел в одну точку.

Третья девушка, нескладная и худенькая, как тростинка, ссутулившись, сидела на стуле с закрытыми глазами. Из-под прикрытых век безостановочно текли слезы, а губы бедняжки беззвучно шевелились, словно она читала молитву.

Еще одна стояла возле стула, задрав голову. Видимо, только ей пришла мысль узнать, откуда, собственно, раздавалась музыка, перемежаемая стихами…

И лишь один подросткок, высокий светловолосый юноша, сидел на стуле ровно, как в классе во время контрольной. Его немигающий взор был устремлен прямо перед собой, рука сжимала зажигалку, а большой палец с упорным остервенением крутил колесико, из-под которого каждый раз выбрасывалась крошечная капелька пламени. Крутанул, отпустил. Крутанул, отпустил. Огонек вспыхивал и угасал, вспыхивал и угасал, как маленькая жизнь.

Артем присел перед ним и осторожно вынул из его пальцев зажигалку.

– Такая классная погода на улице, ребята, – сказал он мягко. – А вы тут в духоте сидите…

Плачущая девушка выпрямилась, с изумлением открыв глаза.

Она медленно вытерла слезы, и губы ее тронула неуверенная улыбка.

Юноша, не отрывавший взора от грязной стены, встал на ноги и глубоко вздохнул, словно очнувшись от гипноза.

– Я хочу домой, – прошептал кто-то из них.

Стараясь скрыть выступившие слезы на глазах, Карина и Артем принялись выводить ребят наружу.

Через некоторое время все подъезды к заброшенной больнице были заставлены машинами силовых структур и «Скорой помощи». Приезжали и частные автомобили – это были переполошившиеся родители тех самых пятерых подростков, которые еще несколько минут назад приехали сюда, чтобы умереть…

Роя обнаружили возле лифтовой шахты, и после неудачной попытки сопротивления его, согнутого пополам и закованного в наручники, затолкали в полицейский автомобиль.

Артем сел на заднее сиденье машины Соломина, где уже находилась Карина. Колени ее джинсов были перепачканы в грязи, руки в царапинах, но несмотря на все это, а также усталое и бледное лицо, женщина выглядела спокойной и умитротворенной.

– Ты сошла с ума, когда решила сюда приехать, – сказал Павлов, осуждающе глядя на нее. – Мы ведь договаривались?

Карина вздохнула, положив свою ладонь на руку адвоката:

– Прости, Артем. Но я места себе не находила. Ты ведь понимаешь, как это – знать, что где-то произойдет беда, а ты не в состоянии ничего сделать… Я не выдержала и приехала сюда ночью. Бродила с фонариком. Я слышала, как вы возились с баллонами, но не рискнула себя раскрыть. Решила, что смогу чем-то помочь. Я слышала, что у них ничего не получилось с газом, и поняла, что это ваша работа. Но когда зашла речь о канистрах…

– Ладно. Карина, успокойся. Все самое страшное позади. Дети спасены. Преступники схвачены. Сейчас Юра отвезет тебя в больницу, – сказал Павлов.

– Я в порядке, – попыталась вяло возразить Карина. – Поверь, я…

– Без возражений, – сурово прервал ее Артем. – Я позвоню тебе. Больше никакой самодеятельности, хорошо? Мне нужно заехать еще по одному адресу. На этот раз вместе со следователем.

– Будь осторожен, Артем! – попросила Карина.

Молча кивнув, Артем вылез из машины и уже снаружи махнул ей рукой на прощание.

Арест

Около одиннадцати часов утра на столе Пастора зазвонил внутренний телефон. Он не спеша взял трубку, прислонил к уху:

– Да, Ким, слушаю.

– У ваших ворот полиция, Олег Михайлович, – раздался вежливый голос охранника. – А также машина Следственного комитета.

– Впускай всех, – спокойным голосом велел Пастор. – Ты все равно не сдержишь их.

После секундной паузы Ким отключился.

Пастор откинулся на кресле, с удовлетворением глядя на абсолютно пустой стол, на котором, кроме телефона, ничего не было. Красота!

И хотя с момента акции прошло уже почти четыре часа, никаких известий ни от Роя, ни от Дельфина, ни от Ольги не было. Сам же Пастор звонить кому-либо из них не решался. Смущало то, что и в СМИ отсутствовала какая-либо информация – он буквально пятнадцать минут назад мониторил новости в Интернете.

Но зато он чувствовал, что за ним придут. Ощущение, что развязка близка, не покидало его всю минувшую ночь, которую он почти не спал.

Причем Пастор не выглядел уставшим или утомленным, наоборот. Угольки глаз, запрятанные глубоко в глазницах, сверкали в каком-то неизъяснимо-безрассудном веселье.

Все равно они опоздали, думал он, с улыбкой прислушиваясь, как незваные гости торопливо поднимались к нему на второй этаж.

«Даже если Елагин еще жив, они ни за что не найдут его», – мысленно произнес Пастор.