Сеть

Кроме письма от Мэлори в его почте не было ничего ценного, но Роман намеренно не открывал его, не желая делать это при матери. Всем своим видом он старался показать, что мама здесь лишняя, и втайне молил, чтобы она побыстрее убралась, оставив его одного.

– Как учеба? – наконец подала мама голос.

– Нормально, – не оборачиваясь, сухо ответил Роман.

– Двоек нет?

Парень покачал головой, про себя подумав, что в последний раз мама интересовалась его успеваемостью как минимум месяц назад. Это при том, что в следующем году ему сдавать ЕГЭ!

– Ну и хорошо, – сказала она, но в ее голосе никакой радости не ощущалось. – Послушай, Рома…

– Ну что еще? – устало спросил парень.

Ольга Борисовна откашлялась, как если бы желала потянуть время с не слишком приятной новостью.

– Завтра приезжает Леша, сын Вадима Сергеевича, – осторожно начала она. – Он будет с женой и своими мальчиками.

– Ну и что? – безучастно отозвался Роман. Про себя он уже догадался, о чем сейчас будет просить его мать.

– Ну… я хотела с тобой поговорить… – спотыкаясь на каждом слове, произнесла женщина. – В прошлый раз вы с Лешей не поладили…

– Не поладили, – эхом отозвался юноша.

– Ну вот… Ты не мог бы завтра вечером… ну, уйти к друзьям? Пока Леша с семьей будут у нас?

Произнеся эти слова, она отвела взгляд от сына.

Но Роман даже не повернулся. Он лишь еще больше ссутулился, с силой сжимая пальцами «мышь», так, что у него побелели костяшки.

– Конечно, уйду, – сквозь зубы произнес он. – Никаких проблем.

Мама поднялась, ее руки нервно прошлись по складкам халата, словно стряхивая с него невидимые соринки.

– Спасибо тебе большое. А в выходные я напеку блинов, – зачем-то добавила она и наконец-то подняла голову. Сын не пошевелился, все свое внимание сосредоточив на аннотации к какому-то вновь вышедшему блокбастеру. Он не решался войти в группу, участник которой только что прислал ему сообщение, поскольку там требовалось ввести пароль, а он не хотел, чтобы мама это видела.

В комнату заглянул отчим. На блестящем от пота лице блуждала самодовольная ухмылка.

– Оля, ты чего тут застряла? Сваргань что-нибудь скоренько, – велел он. – Ко мне Серега сейчас заскочит, мы посидим немного… Кстати, нашел я карточку-то, – Вадим Сергеевич хихикнул, словно приглашая жену и пасынка разделить радость от этой новости. – В кармане куртки я ее отыскал, представляешь? Видать, как расплатился в магазине, забыл в бумажник положить…

Помолчав, он перевел взор на Романа, застывшего в сгорбленной позе, словно скорбное изваяние.

– Уроки делаешь? Или голых девок разглядываешь?

Юноша ничего не ответил.

– Оля, может, ему вообще Интернет отключить? – предложил Вадим Сергеевич. – Я в его годы на улице в футбол гонял. В походы ходил, на байдарках плавал… А он… Только деньги сосет эта Сеть. Тьф-у, у нас в детстве сеть была для рыбы, для футбола, а теперь для «виртуальной действительности»! Дрянь! Жизнь, сопляк, не виртуальная, и денежки тоже…

– Пойдем, Вадик, – мягко сказала Ольга Борисовна, выходя из комнаты. Отчим еще что-то недовольно бурчал, но она уже закрыла дверь, и Роман не слышал, о чем именно шла речь. Скорее всего этот жирный хряк в сотый раз упрекал маму за то, что она родила такого сына… «Девочка», «сопляк», «щенок», «истеричка»… и это еще не самые обидные прозвища, которыми Вадим Сергеевич его награждал. Никаких «сын» или просто «Рома». В лучшем случае – «Эй!» или «Поди сюда!»

Сейчас его буквально трясло от злости и возмущения.

Толстый индюк! Нашел же все-таки свою дурацкую карточку! И даже не извинился! И зачем мама живет с этим уродом?!

Впрочем, претензий к матери у Романа было не меньше, но едва ли это могло что-то изменить.

Взгляд парня упал на небольшой канцелярский нож, которым он вчера от нечего делать кромсал ластик. Он взял его в руки, большим пальцем выдвигая узкое лезвие. Поднес к самому лицу, завороженно глядя на остро заточенную пластину.

«Интересно, если порезать вены, через сколько времени можно умереть?» – внезапно подумал он. Роман вспомнил, что где-то слышал, будто самоубийцы режут вены в ванне, наполненной теплой водой. Якобы это препятствует сворачиванию крови, поэтому смерть наступает быстрее. И не так больно.

Он на мгновение представил свое обмякшее тело в красной от крови воде – бледное, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами, безвольно свисающей рукой, с пальцев которой капля за каплей вытекает жизнь…

Роман вздрогнул и торопливо положил нож на стол. С открытым лезвием.

Он был растерян, и эта растерянность граничила со смятением. По какой-то неизъяснимой причине юноша испытал странное волнение от только что возникшего образа, созданного воображением. Хотя по логике подобные вещи должны вызывать отторжение, испуг, неприятие. Во всяком случае, не в его возрасте думать о конце…

Но никакого отторжения он не испытывал. Легкий испуг лишь подогрел интерес. Безучастная, угрюмая обреченность – вот какое чувство заполняло его существо.