Сеть

«Ты что, вообще никогда не спишь?»

«Почему же. Мне хватает трех-четырех часов, – ответил юноша. – А сейчас спать и вовсе некогда. Есть кое-какие дела. Я должен успеть».

«Успеть?» – удивилась Вика.

«Зайди на мою страницу. Посмотри, рядом с главной фотографией кое-что появилось. Теперь я почти готов…»

Спустя несколько секунд девушка недоуменно разглядывала странный счетчик, который отсчитывал время назад.

«Что будет, когда все цифры будут по нулям?» – задала она вопрос.

Дельфин долго не отвечал, и Вика с нарастающим беспокойством следила за своей страницей – не появится ли новое сообщение?

За дверью что-то громыхнуло, после чего раздалась ожесточенная ругань отца.

«Гадина, – промелькнула у девушки мысль. – Довести женщину до самоубийства… И никому ничего не рассказать…»

Кап!

Вика приблизила бледное лицо к экрану.

«Что будет дальше? Меня не будет, Луна. Эти дни, часы и секунды – все, что у меня осталось».

Она похолодела. Судя по всему, Дельфин отмерил свою жизнь в шесть дней и восемь часов. Как рулеткой.

Пальцы мелко тряслись, и ей не без усилий удалось напечатать ответ:

«А как же дальше? Что будет со мной?»

«Это твой выбор. Мне такая жизнь не нужна. От того, что мы живем или нас нет в этом мире, ничего не изменится. А раз так, то какой смысл надрываться? Какой смысл кому-то и что-то доказывать, Луна?»

С губ Вики сорвался хриплый вздох. У нее возникло ощущение, что ее грудь скрутили толстой цепью, мешая ей свободно дышать.

«Я не смогу без тебя».

«А я тебя не бросаю, Луна. Я хочу тебе показать космос. Ты хочешь увидеть его? Ты хочешь увидеть Рому? Он ждет нас».

Вика прикрыла глаза, пытаясь восстановить в сознании образ Ромы.

«Мне кажется, до меня начинает доходить, что чувствует кит, когда он принял решение плыть к берегу», – вспомнила она слова погибшего приятеля, и ее словно обдало жаром.

– Иногда мне даже чудится, что этот кит – я, – медленно повторила она слова Романа.

Как во сне Вика слышала, что ее ноутбук вновь «капнул».

«Решай. Я понимаю, что это не игрушки. Но для меня – все серьезно. Я больше не хочу здесь находиться, – написал Дельфин. – Я наконец-то стану китом. Или дельфином. Если ты хочешь быть со мной, я расскажу, что надо делать…»

В коридоре раздался звон разбитого стекла, за которым последовал пьяный возглас отца, и Вика стиснула зубы, мысленно призывая держать себя в руках. Сейчас она ненавидела папу больше, чем кого бы то ни было. И желание уйти из этой жизни было велико, как никогда до этого.

«Я с тобой, Дельфин. Я твоя Луна. И я готова уйти с тобой. Только не бросай меня. Мне страшно остаться одной».

Ответ был молниеносным.

«Я не брошу тебя. Мы улетим вместе. На днях я пришлю тебе свою идею, как нам лучше выплыть наверх».

Вика дотронулась до глаз. Они были вновь мокрые.

Слезы. Она снова плачет.

«Лови ролик, – продолжал между тем Дельфин. – Там две сестры прыгают с крыши. Правда, одна осталась жить (на клумбу упала), но вряд ли она будет рада такой жизни. Она переломала все, что только можно, и до конца своего существования останется овощем. До конца своего существования она будет лежать как бревно, утыканная трубками и проводами, а сиделки будут менять ей памперсы. Ты хочешь так жить? Я – нет. Ее сестре повезло! Она сейчас наверху!»

Вика улыбнулась сквозь слезы.

Конечно, Дельфин прав.

Так жить нельзя.

Она даже не заметила, что, пока смотрела ролик, на ее странице появился счетчик.

До полного обнуления оставалось шесть дней и семь с половиной часов.

Реквием

С трудом втиснув свой автомобиль на стоянке возле японского ресторана «Макото», Артем вышел из машины и направился ко входу. В дверях с ним вежливо поздоровались девушки-хостес в национальных костюмах, одна из которых указала ему на столик, за которым уже сидела Мия.

– Прекрасный сегодня вечер, не правда ли? – сказал Павлов, остановившись рядом с девушкой.

Мия подскочила от неожиданности, изумленно оглядываясь по сторонам. Увидев адвоката, она вздохнула.

– Павлов, меня так дядя Кондратий обнимет… Ты что, по воздуху летаешь? Я даже не слышала, как ты подошел!

– Тебе очень идет зеленый цвет, – серьезно произнес Артем, усаживаясь напротив девушки.

Мия завела прядь волос, выкрашенную в темно-зеленый цвет, за ухо.

– Ты не умеешь делать комплименты, адвокат, – сказала она. – Нет, чтобы сказать – «Ох! Милая Мия! При виде ваших великолепных волос мой сердечный ритм участился вдвое! А то и втрое! А то…»

– Остановимся на утроенном ритме, – мягко перебил ее Артем. – Иначе меня увезли бы отсюда с сердечным приступом. Ты уже что-то заказала?

Она утвердительно кивнула.

– Надеюсь, ты не против куриных крылышек в соусе терияки, тонкацу с чили и дайконом? А еще соба сэн-сой.

– Пойдет, – улыбнулся Артем. – Должен заметить, что в японской кухне ты разбираешься.

– Я во многом разбираюсь, – сказала Мия. – И умею тоже немало. А здесь клево, кстати. И довольно тихо.

Действительно, в уголке возле окна, где они расположились, кроме них, больше никого не было. Мягкая музыка и плавающий аромат благовоний создавали атмосферу уюта и расслабленности.

Павлов посмотрел на планшет, лежащий перед девушкой: