Сеть

– В общем-то вы правы. Даже если бы ваш ответ был отрицательным, вам все равно пришлось бы выслушать меня, – улыбнушись, сказал Пастор. – Итак, жила-была на свете одна милая и чудесная женщина. И был у нее любимый муж. У этой пары родилось двое сыновей, в которых молодые родители души не чаяли. Дети, в свою очередь, тоже обожали их. Женщина работала в одном крупном кооперативе. Ее начальник был молодым, но свою неопытность с лихвой компенсировал заносчивостью и наглостью. Он сразу положил глаз на эту женщину, хотя она с самого начала отвергла его ухаживания. Она очень любила своего мужа, этим все и объясняется. Все шло своим чередом, пока размеренная жизнь в этой семье не дала трещину. Сначала трагически погиб отец. Он пытался вступиться за девушку, к которой приставали пьяные хулиганы, за что получил нож в спину. Начальник женщины, узнав, что та стала «свободной», решил идти напролом. И однажды он, задержав после окончания рабочего дня убитую горем женщину, попросту изнасиловал ее.

– Нет, – прошептал Елагин, потрясенно замотав головой. – Нет, нет!..

Пастор вздохнул, изобразив на лице скорбное выражение.

– Я предупреждал вас, чтобы вы меня не перебивали, – вкрадчиво произнес он. – Рой?

Фигура, высившаяся за его спиной, словно очнулась от спячки и стремительно направилась к связанному пленнику.

– Постойте, – жалобно заблеял Сергей Викторович. – Не надо, я все понял!

Он узнал в нависшем над ним мужчине того самого незнакомца, что разбил ему нос там, на улице.

Хмыкнув, Рой нанес ему короткий и мощный удар в лицо. Из рассеченной брови заструилась кровь, и Елагин зашелся в истошном крике.

– Мало, сучонок? – с ненавистью сплюнул Рой, вновь замахнувшись.

– Остановись, достаточно, – велел Пастор.

– Пожалуйста… перестаньте, – простонал Сергей Викторович, болтая головой из стороны в сторону. – Я знаю… знаю, чем все закончилось… не надо продолжать!..

Пастор терпеливо ждал, когда тот затихнет.

– Вы готовы слушать дальше? – с деланым участием поинтересовался он. – Отлично, тогда продолжим. Итак, этот негодяй обесчестил несчастную женщину. Наверное, он предложил ей денег за молчание. Может, он пообещал ей какое-то продвижение по карьерной лестнице, сейчас уже это неважно. Женщина пришла домой и провела бессонную ночь. А наутро она отправила сыновей гулять, и пока те, ничего не подозревая, играли в футбол, она повесилась. И знаете, что самое интересное, Сергей Викторович?

Пастор поднес свечку ближе к своему лицу, и Елагин увидел, что того буквально трясет от ярости.

– Самое интересное, что женщина была еще жива! – едва сдерживаясь, проговорил Пастор. – Она хрипела и дергалась, а сыновья в ужасе смотрели на ее синеющее лицо и дрыгающиеся ноги. Один из сыновей упал на колени, он плакал и держал мать за ноги. Второй схватил стул, пытаясь подсунуть его под задыхающуюся маму. Но все было поздно. Она умерла.

Пастор наклонился ближе, вонзив свои ледяные глаза-буравчики в Елагина, который боялся пошевелиться.

– Она умерла!!! – внезапно завизжал Пастор, брызгая слюной. – Понимаешь, мразь?!! Повесилась!!! Практически на глазах у своих сыновей!!!

Он умолк так же внезапно, как и сорвался на крик. Рой, занявший свое прежнее место за спиной Пастора, тоже хранил гробовое молчание.

– Вот так, Сергей Викторович, – наконец устало произнес Пастор. – Надеюсь, у вас хватит понимания, чтобы сопоставить все факты и назвать, кто из нас кто? Говорите. Рой больше не тронет вас.

– Я… я… – всхлипнул разбитым носом Елагин. – Мне очень жаль. Простите.

Из его глаз потекли слезы, тут же смешиваясь с кровью.

– Да. Все верно, – кивнул Пастор. – Вы – тот самый молодой начальник, которому на момент происходящего не исполнилось и тридцати. Я – тот самый ребенок, что держал умирающую в петле женщину. А изнасилованная вами женщина – моя мать. Все пазлы встали на свои места, Сергей Викторович.

Елагин неосознанно поймал языком струйку крови, лениво стекавшую из рассеченной брови.

– Ничего, что я перейду на «ты», Елагин? – спросил Пастор. – Глупо церемониться с человеком, приклееным скотчем к табуретке в подвале. Хотя какой ты человек. Ты хуже вонючего окурка, который швырнули в лужу. От того хоть польза есть – найдет бомж, высушит и докурит. А от тебя…

– Вы сказали… что у меня есть право выбора, – хрипло сказал Сергей Викторович.

Пастор хлопнул себя по лбу, рассмеявшись.

– Точно, как я мог забыть об этом! Рой, посвети.

Тот послушно взял свечку из рук мужчины и неслышной тенью двинулся к Елагину. Сердце Сергея Викторовича сжалось, и он инстинктивно опустил подбородок, зажмурившись. Его наверняка снова будут бить.

– Смотри сюда, окурок, – приказал Рой.

Елагин открыл глаза и медленно поднял голову.

Прямо над ним дохлой змеей свисала петля. Другой конец веревки крепился к потолку.