Сеть дронов

  ДР проявила достаточную осторожность и гибкость, на монопольное владение Игровым проектом не пошла, и оставшаяся от военных большая часть Острова была поделена в почти равных пропорциях между тремя известными инет-компаниями на основе открытого тендера-аукциона. Так возникли земли – Западные Уделы, Среднеземные Уделы и Южные Уделы. Сама же ДР, оставив себе роль представителя владельца Острова, получала дивиденды в виде арендной платы и дохода от монопольного владения всей коммуникационной инфраструктурой Острова, от серверов и сотовой связи Сети Дронов, до транспортной сети как на самом Острове, так и вокруг него.

  Интернет взвыл и пошел на штурм.

  Почти сразу выяснилось, что неподготовленные дроннеры в суровых условиях реальных боевых действий не проживают и нескольких часов, что восстановление разбитых модулей, из-за своей высокой цены быстро съедает всю прибыль, что это не доставляет удовольствия ни компаниям, ни их клиентам. Значит дроннеры и дроны должны учиться. И не на Острове, а где-нибудь там, где не стреляют пулемёты и не воют огнемёты, и где грохочет не настоящая боевая взрывчатка. Так возникла идея учебных центров.

  Так возникли Полигоны.

  Алекс покосился на пустеющую банку пива в своей руке, сделал глоток, встал с дивана,  вышел на лоджию и, открыв раму остекления, стал смотреть на вечерний свой город с высоты своего десятого этажа. Было не очень поздно – в сереющем небе ещё не проглядывали первые звёзды, а городские огни ещё не сверкали пронзительными лучами. Микрорайон утопал в жёлто-оранжево-красно-зеленых кронах деревьев, сквозь которые просматривался участок широкой автострады, охватывающей плавной дугой их жилой комплекс. По шоссе с шуршанием неслись в три ряда разноцветные автомобили с включёнными габаритными огнями, и его заливало ровное, ярко-желтое сияние от высоких уличных фонарей. Далеко на западе, на фоне ослепительной полоски заката, высоко в небе блестела тонкая ниточка инверсионного следа невидимого отсюда реактивного самолёта. А с востока надвигались ночные сумерки и осенняя прохлада, и далекие трубы ГРЭС белым дымом указывали путь северному ветру.

  Вдохнув полной грудью, Алекс плотно затворил раму, скомкал пустую банку и отнёс её на кухню в мусоропровод. Вернувшись, он направился, было к компьютеру, но передумал и снова прилёг на диван. По телевизору шла очередная реклама. Причём суть её не улавливалась никак – то ли её не было вообще, то ли мозг был слишком занят, что бы отвлекаться на подобные ненужные мелочи.

  «Чёрт, чёрт, чёрт! Что за бред! Да что же я так парюсь-то, да что же меня так плющит-то? Ну, выкинуло меня  из игры, так что я, первый, что ли?»

  Первый не первый, а только не слышал он ни разу, что бы кто-то вот так, в один миг сразу всего лишился. Ну, взорвало тебя миной, ну, провалился ты в кислотную яму, ну, даже разобрали твоего дрона на гайки и шпильки ненавистные граберы, всякое бывает – дело-то житейское. Ну, есть же страховка, которая хоть частично поможет восстановиться. Но, что бы вот так, бесследно и бессмысленно отрубили, и концов не найти?

  Экран мигнул, прошла по нему цветная мозаика, попсовый аккорд взвизгнул и оборвался. Бодрый дядька в строительной робе и в оранжевой каске под ритмичные, «строительные» звуки, прилаживал к кирпичной стене какой-то чудной инструмент, и при этом бодро напевал:

  – Будет глаз твой как алмаз, коль возьмёшь прибор «Топаз»!

  «Да уж, – подумал Алекс. – Глаз. Это верно. «Головоглазов» я, в общем-то, хорошо уделал – и дрона у них увёл, и сам целым убежал. С их точки зрения, конечно, – они же не знают, как у меня на самом деле дела обстоят. Короче, я их здорово зацепил. И, судя по всему, зацепил всерьёз и нипадецки. И, походу, зря. Они теперь будут мстить, мстить по-взрослому, и от них невозможно будет отделаться за просто так».

  Он тяжело вздохнул и попытался представить себе в какие обличия может воплотиться страшная месть серьёзно обиженных «головоглазов». Но ничего необычного придумать так и не сумел. В голову лезла какая-то воображенческая чушь – то разъярённые граберы окунали его в лужу с кислотой, то загоняли на минное поле, а то и вовсе – раздирали на куски, привязав за ноги к шести предварительно наклонённым берёзам. И всегда дрон его погибал в страшных мучениях, а сам он вылетал с Острова на веки вечные. И это последнее было самым ужасным наказанием для него. Но, как ни крути, совсем не смертельным. Противнее всего было в то, что от этих бандитов никакой серьёзной защиты для него не существовало. По крайней мере, он такой не знал.