Сеть дронов

Однажды, отрабатывая со своей группой прохождение полосы препятствий, на участке с автоматическим пулемётом, вместо того, чтобы обползти его по слепой зоне, как было положено по заданию, он одним лихим прыжком взлетел ему прямо на макушку. И кто его знает, что понесло его тогда по такому неверному пути? Сейчас он уже не мог этого достоверно вспомнить. Но тогда он взлетел на макушку пулемёта и на секунду застрял, зацепившись за какой-то выступ. А, очумевший от такой наглости, пулемет резко завертел стволом из стороны в сторону, пытаясь поймать его в прицел. В результате чего, Алекс не удержался, свалился и угодил ногами прямо в исполнительный механизм, где ему с ужасным хрустом выдрало три лапы из четырёх, и, просто чудом, не оборвало связь. Пулемёт заклинило, он натужно жужжал, пытаясь повернуться, но не мог, и только водил стволом вверх-вниз, ужасно при этом клацая затвором.

— Во-о-от, господа! — сказал инструктор, невозмутимо постукивая себя прутиком по голенастой ноге, — вот вам наглядный пример того, к чему приводит недооценка ситуации и переоценка своих возможностей. Вам же, молодой человек, лучше всего в данный момент, покинуть модуль и сходить в туалет сменить себе памперсы.

Группа злорадно-весело заржала, а Алекс, от обиды и огорчения не нашёлся что ответить. И только дёргал и дёргал своего дрона, судорожными рывками одной, оставшейся ноги, стараясь отползти от рассвирепевшего пулемёта.

Потом его, с гиканьем и смехом, тащили по центральной аллее к механическим мастерским, и всё уговаривали прервать связь и выйти из модуля.

— Ну, какой тебе интерес, — говорил инструктор, — смотреть, как твоего дрона будут препарировать? Что за мазохизм, в конце концов! Выйди, отдохни, глотни пивка, а как всё починят, войдёшь снова. Или можешь взять себе нового учебного дрона, в конце концов…

Но Алекс упрямо молчал, и только потихоньку елозил остатками ног, ощущая при этом не то что бы боль, а какое-то сильно неприятное чувство, вроде только что отрезанных ногтей.

Потом были долгие два часа. Два часа Кузнец, своими крепкими, особой сборки, манипуляторами, являющими собой почти точную копию человеческих рук, потрошил Алексова дрона. Долго и тщательно вычищал из корпуса остатки выломанных ходулей, вставлял новые, закручивал, смазывал, настраивал. Неслышно бурча себе под нос одному ему ведомые мелодии, брякал железными инструментами, рассматривал световые всплески на экране осциллографа, разъединял и вновь соединял разъёмы, и ни о чем с Алексом не говорил. А Алекс, зачарованный этими его почти колдовскими действами, молчал все эти долгие два часа, не обрывая связи. А в конце, когда Кузнец, вытирая руки чистой ветошью, удовлетворённо похмыкивал, осматривая плоды своего труда, не вытерпел и сказал:

— Я буду беречь своего дрона, и постараюсь больше к вам никогда не попадать!

На что Кузнец хмыкнул громче обычного, ласково потрепал его по спине, и легонько подтолкнул к выходу из мастерских. И всё.

Далее, как водится, слова своего он не сдержал, и бывать на столе у Кузнеца приходилось ему частенько. Правда, по мере обучения, всё реже и реже. И дрона своего, если уж не берёг, то, по крайней мере, оберегал. И старался не покидать его во время ремонта. Такая вот заморочка была у него, что казалось ему, что если покинет он дрона своего, то совершит этим какую-то подлость по отношению к нему, вроде предательства.

А Кузнец никак, казалось, не проявляющий своего отношения к этой Алексовой странности, однажды, после длительного промывания мозгов его дрону, когда тот чего-то глюканул, похлопал Алекса по плечу и пробурчал:

— Молодца, молодца. Так держать, пацан… И всё.

Но с этого момента сложилось у Алекса ощущение, что Кузнец к нему относится как-то по-особенному.

Северный Полигон встретил Алекса неприветливо. Его учетная запись здесь тоже оказалась потерянной и, следовательно, пропал и его накрученный тренировочный дрон.

Которого он, когда пришло время уходить на Остров, не стал продавать, как делали многие, чтобы на вырученные монеты купить себе островного.

Да что ж это такое, черт возьми! Что же это такое стоит за этим черным дроном, как там его, Кубом? Алексу очень захотелось сделать что-то резкое и бессмысленное — шарахнуть кулаком по столу или запустить джойстиком в стену. С минуту он сидел и шумно дышал, ничего не делая, затем скинул перчатки и обруч и пошел в ванную.

В ванной он сунул голову под струю холодной воды, пофыркал секунд десять, отряхнулся, вытер голову полотенцем и побрел на кухню.

Что ж так плохо-то, думал он, наливая себе брусничного морсу в свою любимую кружку. Сходил, называется к «головоглазам» за секретами, остался безо всего. Ни дрона, ни денег, ни их дурацкого секрета.