Сеть паладинов

Рустем был, как обычно, немногословен. Последние дни для него сложились неудачно, пришлось подсчитывать некоторые потери. Сначала была поездка в Сибенико по дороге, указанной казнённым купцом Соломоном Мендересом, и потеря нескольких дней на выяснение того, что с мальчиком. Затем — остров Лесина, православный монастырь. Вкрадчивая беседа с хитрым монахом-настоятелем, который никак не хотел отдавать мальчишку. Пришлось дождаться ночи, напасть на монастырь, но в результате выяснилось, что мальчишки в монастыре уже нет. Проклятый настоятель достоин смерти! Возмездия! Но надо было спасать отряд. Он потерял одного йолдаша[140] раненным — его подстрелили монахи. Рустем кипел, но, поняв, что их провели, бросился обратно в Спалато. Дурные предчувствия переполняли его, а чутьё никогда его не обманывало.

И что же он обнаружил?.. Тяжело раненного, с разбитой головой Али, перепуганного насмерть Ахмеда, и в саду свежую могилу истекшего кровью Лалу! Безумный рассказ о том, как они нашли невольницу султана, которая одна разгуливала по городу, и ждали возвращения своего начальника, чтобы окончательно возликовать, как всё обернулось такой трагедией! Кто-то их выследил, напал и отбил султаншу! Кто? Ахмед ничего вразумительного не мог сказать: он никого не видел, поскольку уходил на базар. Они виноваты в беспечности!

Мустафа обыскал весь дом и нашёл то, что заподозрил Рустем. За домом во дворике был припрятан бочонок вина! Они предавались пьянству! Ахмед катался у него в ногах, взяв вину на себя и требуя себе смерти, ибо только она принесёт прощение.

— Мы — акынджи[141] на «землях войны»!

Провинившегося придворного никогда не понижают в должности, а наказывают только смертной казнью! И Рустем знает об этом.

— «О мой господин, пощади меня, убей!» — молил Ахмед. Но ага Рустем, вопреки правилам, вопреки гневу и досаде, пощадил его. Ему были нужны люди.

— Ты достоин смерти. Но не здесь. Искупишь кровью. Если бы мы не приехали вечером, что бы ты сделал с телом Лалы?

— То же, что и ты, начальник, — я бы закопал его в саду.

Зато он не пощадил немую. Они нашли её в том же доме, который выследил Али и где она скрывалась со своей госпожой. Увидев их, несчастная женщина бросилась на Мустафу, пытаясь исцарапать ему лицо. Она была безумна, и она ничего не знала о своей хозяйке. Переломав ей кости, они закопали её в саду подле Лалы, и обе могилы сравняли и засадили кустами...

Между тем курьер Кетхюд-йери передал Рустему свиток, один из двух, которые привёз с собой. В каждом находился приказ.

— Прочти это в моём присутствии!

Рустем развернул свиток. Внимательно несколько раз перечитал его, стремясь запомнить приказ.

— Да свершится воля Аллаха и господина! — проговорил он, низко поклонившись.

Затем запалил огниво и сжёг свиток также в присутствии курьера. Второй свиток сжёг курьер: читать и выполнять второй приказ теперь не имело смысла.

После того как курьер исчез в темноте, Рустем подождал несколько минут, пока не услышал удаляющийся цокот копыт. Это курьер, оседлав коня, мчался обратно в Стамбул. Рустем пешком спустился по дороге, ведущей от форта в город, где его ожидали его йолдаши. На рассвете они пересекли границу Османской империи и Рагузы и несколько дней приводили себя в порядок, отдыхая. А затем снова перешли границу, чтобы выполнить новое задание. Султанская невольница и её мальчишка пока больше не интересовали его. Живые или мёртвые, они не сумели навредить повелителю. Они не возглавили восстаний, они не пришли на помощь Клиссе!

Каждый день за пребывание в «землях войны» ага Рустем получал два золотых, а остальные по золотому на каждый пятый день.

Венецианская Далмация. Спалато. В те же дни

Перед рассветом Джироламо отправился на пристань к дому грека-контрабандиста. Он не решился брать с собой Елену и Илью, прежде чем не удостоверится, что можно доверять тем людям. Он быстро нашёл жалкую хижину, прилепившуюся к развалинам древней стены, осторожно постучал. Покосившаяся дверь гостеприимно отворилась.

— Входи! — услышал он, едва ступив на порог.

Слова прозвучали на исковерканном итальянском. Дуло пистолета было нацелено в грудь Джироламо. Сбоку через кафтан он чувствовал упёршееся в него остриё шпаги. — Входи! Тихо! Подними руки!

Джироламо с поднятыми руками вошёл внутрь тёмной комнаты. Приём, оказанный ему, пока не удивлял. Отчаянные люди, какими являются контрабандисты, всегда соблюдают осторожность. Кто-то встал у него за спиной, и лезвие кинжала оказалось у него под подбородком, а рука вырвала из-за пояса единственное его оружие — большой нож.

— Дайте огня! — приказал голос.

Разожгли два светильника. Джироламо отпустили и толкнули на середину комнаты. Остриё шпаги всё ещё продолжало чувствительно упираться ему в бок. Теперь он имел возможность рассмотреть окруживших его людей. Напротив него стоял бородатый воин, в глазах которого горела безумная готовность убить или погибнуть. Пистолет в его руке был направлен в грудь Джироламо. Рядом с ним стоял второй. Ещё двое находились сзади.

— Кто вы?