Сеть птицелова

Чем далее продвигалась беседа, тем более задумывался де Бриак. Ревность отступила, и единственно страх заполнил все его существо. Где она?! Почему не обратилась за помощью ни к одному из них? Ведь еще вчера так страшно погибла ее горничная… Словно предгрозовая пыль на сельской дороге, вихрились в голове майора обрывочные мысли. Пытаясь сосредоточиться, он прикрыл глаза, но перед глазами встала погибшая сестра, отчего-то в Дунином платье. Он поднял чуть дрожащие руки к онемевшему лицу и с силой потер. А когда отнял, увидел, что Николя с партизаном молча уставились на него и ждут.

– Скажите ему: мы устанавливаем перемирие, – медленно произнес Этьен, не отрывая глаз от мужицкого лица, будто вдавливая каждое слово в непокорную бороду, торчавшие над ней скулы, горящие неласковым огнем глазки. – Скажите, что мы не будем трогать партизан, не станем заходить в леса. Пусть все силы – и его и наши – будут направлены на поиски сестры вашей. Если наши люди столкнутся, они пройдут мимо, не нападая. Скажите: его область лес, моя – все владения Липецких и река. Соглашение действует, пока мы не найдем княжну.

Де Бриак вышел, приказав солдату развязать и напоить пленника, а после сопроводить его к опушке ближайшего леса и отпустить на все четыре стороны.

Он не видел, как Игната вывели из ледника и как тот, едва перестав щуриться на солнце, все время, пока удивленный солдат распутывал грязную веревку за его спиной, провожал глазами невысокую фигуру майора. И лишь тогда, когда француз взбежал по ступеням в господский дом и исчез за дверью, позволил себе осклабиться в бородищу.

ЗА ДВА ГОДА ДО ПРОИСХОДЯЩИХ СОБЫТИЙ

Письмо Дмитрия Вереинова, отосланного сестрой покойного, после безвременной кончины последнего

Зоннерштайн.

Марта 18-го 1810 года

Милый мой анахорет!

Последнее письмо твое, проплутав порядочно в дороге, наконец добралось до своего адресата. В нем ты просишь поделиться новостями о моих изысканиях и не представляешь, как близко подвели они меня к твоей славной особе!