Сеть птицелова

– Видишь, Андронушка, кружочек? Это вот речка, а тут Приволье, а там главная дорога. А здесь что?

Не пытаясь вникнуть в мальчишескую скороговорку, майор вновь бросил взгляд в сторону лесной опушки. И увидел, как к князю подъехал крупный мужчина в темном рединготе. На таком расстоянии Этьен не мог разглядеть неизвестного, когда тот вдруг обратил лицо в его сторону и приподнял в знак приветствия шляпу. Этьен склонил голову в ответ. Как и следовало ожидать. Месье Потасов собственной персоной. Герой-разбойник. Ежели сей герой отыщет пропавшую княжну, с горечью подумал он, она же и станет ему наградой: счастливый отец сам соединит руки молодых. Что ж. Ему, иноземцу, награды не грозят. До наград ли? Найти б ее живою, а потом пусть выходит замуж хоть и за сего партизана, ему, де Бриаку, все равно. Да, все равно.

Тут рядом кто-то громко охнул, и Этьен, нахмурившись, развернулся к Андрону. Старик был бледен, руки тискали шапку, в глазах стояли слезы.

– Вот я дурак-то, барин! Вот старый-то дурак! Они ж там с детских лет играются. А я думал, лучше со мною, чем одни, все ж одно пойдут, Авдотья-то Сергеевна аж на веслах сидеть научилась, только б в те подземелья бегать. Ручки-то нежные, быстро в кровь – никаких перчаток не хватало!

Де Бриак растерянно посмотрел на стоящего рядом Николеньку. Барчук пожал плечами – он тоже мало что понимал.

– Когда б раньше сообразил, дурная моя голова! – все причитал Андрон. – Что ж я наделал-то…

– Что он говорит? – нетерпеливо сдвинул брови де Бриак. – Что за место?

– Соляные шахты, – перевел медленно Николенька. – В Стоклишке. – И обиженно развел руками: – Только я не знаю, где это.

* * *

Соляные копи, говорил Андрон, тут испокон веков. Добыча соли считалась королевским делом, но уж давненько была заброшена – то ли русские не пожелали добывать польскую соль, то ли ни у кого не нашлось средств восстанавливать старые туннели и подъемники, раз за разом выкачивая проникающую в шахты воду. Глубина шурфов – сажени три (де Бриак не без труда определил, что сия длина более всего соответствует французскому брассу). Добраться туда на лошадях невозможно, но можно водою – там, где река ответвляется своим игольным ушком и где грузили в свое время соляные комья, сплавляя их вниз по течению. А ему, Андрону, сподручнее пешком, пусть даже большую частью лесною чащей.

– Сможет он меня проводить? – сосредоточенно глядя в выцветшие глаза старого доезжачего, спросил Этьен.

Услышав перевод Николеньки, Андрон истово закивал.

Де Бриак размышлял: солдат в его распоряжении осталось мало, да и экспедиция требовала максимальной приватности. Он положил руку на плечо Николя:

– Мон шер ами, – сказал он со всею серьезностию, – пришло время просить вас о настоящей услуге. Оставляю в вашем распоряжении всех солдат под началом моего сержанта. Со своей стороны я должен проверить еще и эту версию – жизнь вашей сестры в опасности.

– Я отправляюсь с вами! – возмущенно вскричал Николенька.

– А ваша матушка? – сощурился де Бриак. – Сможете бросить ее один на один с солдатами?

Николя осекся, опустил голову, носок летней туфли сковырнул камешек близ тропинки.

А де Бриак продолжал увещевать:

– Вы мне очень помогли, князь, и я уверен, с вашей помощью моя экспедиция была бы проще. Но проще не есть правильнее, не так ли?

Николя, не поднимая опущенной русой макушки, кивнул.

– Надобно, чтобы этот человек проводил меня. Передайте, что я буду ждать его у главного крыльца через полчаса.

Вернувшись к себе, он выплеснул из чашки остатки утреннего кофию, налил из кувшина для умывания на дно чистой воды. И, бросив в прозрачную воду серые песчинки из оставленного Пустилье коробка, медленно помешал в чашке кофейной ложечкой. Будто по волшебству таяли, растворяясь на дне, прозрачные кристаллы. Де Бриак с трудом удержался, чтобы не бросить в сердцах чашку об стену. Каков болван! Что ж, поздно просить у Господа иную, более наполненную голову. Остается только попытаться исправить результат собственной глупости. А именно: зарядить пистолеты, отдать приказ сержанту охранять дом и дождаться, пока Николя по его просьбе заберет из комнаты сестры кружевной платок – квадрат батиста с вышитой монограммой.

* * *

Прежде чем отдать его Андрону, де Бриак, отвернувшись, сам на секунду прижал платок к губам – но ткань пахла розовой водой, и только. Кивнув, Этьен дал доезжачему с его гончими фору в десяток шагов: ему необходимо было подумать.