Сеть сознаний

Действительно маленький, по сравнению с другими, защитный климатический купол гало-музеума был еще и одиноким – на многие километры вокруг не было ни одного строения ни на поверхности, ни под ней. Естественный ландшафт планеты, сохраненный здесь в первозданном виде, с кратерами и изломами гор и холмов, скоплениями камней и пылевой рябью поверхности оставался таким, каким был всегда, и сам являлся частью музеума. Защитный небольшой купол, куда от главного космодрома вела отдельная лента закрытой трассы монорельса, как раз и находился внутри, как считалось, самого древнего кратера спутника, небольшого, но с высокими отвалами породы, и был местом непрекращающегося паломничества туристов и любопытных. Действительно, несмотря на небольшие размеры самого видимого купола, под поверхностью комплекс представлял собой огромную сеть демонстрационных залов, гало-стендов и архивов, где была собрана, ни много ни мало, вся история не только Скопы, но и всей эволюции человечества. И что немаловажно, история друзей фогги, разумных энергосущностей, чья многомерная туманная и мерцающая планетка-дом висела недалеко от матери-планеты людей. Правда, поток посетителей, постоянный, но небольшой, последнее время был направлен почти весь только в один сегмент музеума – к гало-стендам, посвященным новейшей истории, а конкретнее, взаимодействию и контактам с расой «странных», воинов-одиночек. К ним интерес не иссякал, во многом благодаря произошедшим в недавнем прошлом в Скопе событиям – удачному захвату сепаратистами планеты Марс и всего эксклава Корпомарса, со всеми орбитальными верфями, инфраструктурой, преимущественно военной, и главное, населением, мнения о котором в Скопе разделились: кто-то считал этих людей заложниками, кто-то сепаратистами и революционерами, а кто-то просто зомбированными, чье сознание, энергоряд был обработан. Как бы то ни было интерес к «странным» не иссякал, и многие хотели разобраться, кто же это такие, существа из другого рукава галактики, с помощью которых сепаратисты под предводительством Асера Гугли и захватили власть в Корпомарсе.

Кроме сегментов, работающих ради нескольких групп посетителей и пары-тройки одиночек, комплекс был пуст – во всем музеуме не было почти никого, кроме дронов-смотрителей и нескольких гидов. Архив вообще был на девяносто процентов законсервирован, исследовательские лаборатории большей частью просто не работали. Да и весь этот сегмент Университета Скопы, главной образовательной системы сообщества, был погружен во тьму забвения. И студенты, и преподаватели, и администраторы главного университета не были горячими приверженцами музеума, предпочитая работать и учиться в других центрах знаний, разбросанных по всему обжитому пространству.

Но все-таки и здесь в пустом зале для «лентяев», как его называли сотрудники музеума, наполненном старыми инфокапсулами, для тех, кто не хотел сам перемещаться по многочисленным демонстрационным залам или использовать банальную инфоауру, мелькнул свет. Загорелся ободок стоящей в крайнем ряду ближайшей ко входу инфокапсулы, и крышка съехала на сторону. В огромном полутемном зале небольшой периметр пространства осветился, и из капсулы поднялся молодой человек с пробивающейся курчавой бородкой и темнеющей полоской усов над верхней губой. Поправив складки слежавшегося легкого комбеза лабораторий, потер глаза, привыкая к яркому свету, странно улыбаясь, облизал давно слипшееся губы и, резко выбросив руку, промахнулся по закрытому стакану с водой, стоящему на бортике инфокапсулы. Стакан грохнулся на пол, звук разнесся далеко в пустом зале – и сразу загорелся свет, освещая ближайшие капсулы. Молодой человек оторопело уставился на растекающуюся лужу, к которой уже спешил дрон-уборщик. Странная улыбка на лице превратилась в сконфуженную, молодой человек откинул со лба патлы волос и, схватив брошенный рядом с капсулой рюкзак, бросился к выходу. Крышка капсулы и дверь входа за молодым человеком закрылись одновременно, человек уже бежал по коридору, стараясь ненужным топотом не привлекать внимания систем слежения музеума – хватало и того, что свет загорался по мере продвижения бегущего.

Свернув в очередной коридор, молодой человек заскочил в третью по очередности дверь и только здесь в своей лаборатории наконец-то выдохнул. Внутри все смеялось, но рассмеяться в полный голос, как того и хотелось, молодой человек не успел. От стоящего недалеко стола, сидевший там и что-то писавший полуседой человек в старинных очках поднял голову и как-то очень строго посмотрел на молодого сотрудника. Тому сразу расхотелось смеяться – действительно, использовать ресурс главного квантоума музеума для личных целей было строжайше запрещено, и выговор с занесением в личное дело мог подпортить рабочую карьеру сотрудника. А главный – и что только он тут делает, ведь в лаборатории не было никого – не отличался попустительским отношением к работе сотрудников лаборатории.