Сетевой

– В итоге хорошо, что все закончилось хорошо, потому что теперь у нас в руках и исполнители, которые поют как соловьи, и мы можем использовать информацию Закидонского и предъявить им до кучи и похищение, и покушение на убийство, в том числе на офицера Следственного комитета, и вот много еще чего.

Следить пытались даже за больницей, куда увезли раненного Лешу, видимо, считая, что уж возле него-то рано или поздно я должна была объявиться.

– Уж не знаю, проверили они там по своим каналам вокзалы и аэропорт в ближайшем мегаполисе… Думаю, да, – заключил Алексей весьма довольным голосом, рассеянно поглаживая меня пальцем, как кошку, за ухом и под подбородком.

Он снова помолчал, видимо, продолжая обдумывать исход этого странного дела, которое началось с компьютерной игры.

– А к этому загадочному типу, который тебя во все это втянул, у меня масса вопросов, – многозначительно промолвил Леша, не глядя на меня и не замечая моих вопросительных взглядов и манипуляций бровями, при помощи которых я пыталась спросить домового, что он там пытался мне сказать, просунувшись прямо сквозь дверь спальни.

Троллю наконец надоело жестикулировать, и он сказал нормальным голосом:

– Скажи уже ему! – И оставил нас наконец в покое.

Эпилог

Алексей остался у меня. Домовой важничал и ехидничал, не забывая при каждом удобном случае напоминать мне, что мы все тут обязаны ему жизнью, и я тихонько бесилась, чем радовала его еще больше.

Через несколько месяцев Алексей сообщил мне, что дело закрыто, Большого Босса жестко взяли за жабры и за другие чувствительные органы. Камеры и микрофоны Леша с моей подсказкой (и с подсказкой вездесущего домового, конечно же) выковырял и приобщил к делу как улики.

Деньжищи, проведенные через офшоры, я заставила Тролля перечислить в первый попавшийся крупный благотворительный фонд, убедив его, что не стану ими пользоваться, даже если они, как он говорил, «честно украдены у мошенников». Но и без того мои банковские карты и веб-кошельки были забиты всякими его сомнительными выигрышами. Огромного труда мне стоило взять с него обещание больше не заниматься такой деятельностью. И до конца я не была уверена, что можно ему верить, но он по крайней мере твердо пообещал не впутывать ни во что меня.

На Лешиной подушке нет-нет да и появлялся кусок хлеба. Он тихонько ярился и пытался выпытать у меня, на что же я этими дурацкими шуточками пытаюсь намекнуть. Я клялась, что ни при чем, он не верил. Когда мне это надоело, я вздохнула и сдала Тролля:

– Это не я. Это домовой. Хочет, видимо, чтобы ты не забывал, кто в доме хозяин и кто несколько раз спасал тебе жизнь. И он просил тебя, кстати, больше не пытаться умереть в его квартире.

Эффект от моих слов был такой, что даже меня проняло: Алексей побледнел, на полминуты, не меньше, забыл, как дышать, потом присел на краешек стула и замер, глядя пустыми глазами в стену.

Потом он повернулся ко мне и слабым голосом пробормотал:

– Так, значит, мне не мерещилось… А… Закидонский…

Я кивнула:

– Тоже он.

Алексей подпер голову обеими руками и длинно-длинно выдохнул.

– Теперь понятно, кто меня тогда шандарахнул по голове… И компьютер… И с кем ты разговаривала. И почему ты мне его не показывала. И камеры… И…

Я сочувственно гладила его по голове. Тролль, страшно довольный, проявился на подоконнике и послал ему воздушный поцелуй.

Со временем Леша перестал дергаться и привык, и Тролль перестал его изводить.

Компьютер он мне, кстати, так и не вернул, и я ломала голову, где он его прячет. Алексей уверял меня, что он где-то в пределах этого дома, но не обыскивать же каждую квартиру и каждый уголок подвала и чердака. Тролль хихикал и таинственно исчезал, и тогда в игре снова появлялся Закидонский.

Март, 2016 г.