Сетевые публикации

От американских нео-троцкистов и украинских нео-махновцев — и до барселонских анархистов и берлинских наркоманов — теперь все левые, и все за свободу. Окупай (подставьте станцию) — это что: левое или правое? Никто не знает. Левая идея стала безразмерной как нейлоновый носок. И философ Деррида, и трансвестит Владик Монро, и коменданте Маркос и Карл Маркс, и Петлюра и Эрик Хобсбаум, и Тони Негри и Зюганов, и Удальцов и Жижек, и Ноам Хомски и сервильная Катя Деготь, которая устраивает выставку советского нижнего белья — это все вместе «левое». И риторика у всех похожа.

Можно, разумеется, левыми проектами именовать все подряд: и Гуляйполе Махно, и фаланстеры Фурье, и коммунизм Маркса, и режим Пол Пота. Так и поступают, для простоты борьбы.

Но с таким же успехом, можно назвать «капитализмом» все: от солнцевской ОПГ до Дойче Банка, от теорий Хайека до практики Мавроди. Можно сравнить гедонизм Чикатилло и Лоренцо Медичи.

Это и впрямь похоже, однако не одно и то же.

3. Чего хотел Маркс.

Классическая «левая» идея (идеал Маркса) состояла в возрождении античного полиса.

Вот и все. Вот так просто.

Античный город равных, который европейская история пыталась воспроизвести несколько раз — во время Итальянского Возрождения, в романтике Германских княжеств, во время Французской революции — был прообразом коммунистического общества, как его представлял Маркс.

Античный полис равных, в котором рабство будет преодолено механизацией труда, — явит такое общество, где свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех. Ничего лучше, чем античная гармония развития личности — Маркс не знал и ни к чему иному никогда не стремился. На том этом этапе, когда механизация устранит угнетение вообще и навсегда, нужда в государстве, как в скрепе социума, отомрет — поскольку уровень индивидуального сознания граждан полиса крайне высок. Граждане связны взаимными обязательствами касательно жизни стариков и детей, развития ремесел и наук, а также искусств и высокого досуга — каковой заменил развлечения толпы.

Принципиально важно, что основой «левой» идеи является античная гармония — это вообще начало любого марксистского анализа.

Античная гармония означает то, что в основу общества положен Человек, как мера всех вещей; эта мысль Протагора, не оспоренная и Платоном, являлась для Маркса основой общественного порядка.

Соответственно, в основу общественного идеала положена антропоцентричная (гегелевская) эстетика. Эта антропоцентрическая эстетика наследует античной — но знает понятие христианской жертвы — сегодня она исторична.

Такую антропоцентричную эстетику невозможно подменить ни идолами, ни жертвоприношениями, ни капищами, ни развлечениями толпы — одним словом, ничем таким, что ставит под вопрос цельный человеческий образ.

«Левая» идея — говорит о равенстве людей, но чтобы было возможно равенство людей, должен с необходимостью присутствовать человеческий образ. Вне человеческого образа — нет эстетики утопии, вообще нет никакой «левой» идеи; нет, и не может быть никакого «левого» дискурса.

Платоновское Государство должно быть преодолено изнутри — но при этом не разрушена взаимная ответственность; Платоновское государство само собой перейдет в аббатство Телем, воспетое Рабле. Вы полагаете, что это утопия?

Если утопия, то в значительно меньшей степени, нежели предположение, будто передача недр земли в собственность кучки прохвостов — поможет благосостоянию всего общества в целом.

В отличие от Гайдара и прочих адептов прогрессивного разбоя, Карл Маркс и Франсуа Рабле полагали каждого человека — ценностью не гипотетической, не абстрактной, но реальной. Оба они опирались на эстетический проект Возрождения, который однажды состоялся в Европе — и однажды явил принципиальную возможность данной конструкции. Эта модель однажды работала, это не гипотеза, это доказано — что античный эстетический идеал развивается и трансформируется, он живуч.

Принципиально важно то, что именно античный эстетический идеал и может трансформироваться в идеальное государство — он несет в себе гуманистическую составляющую.

Профанация «левого» движения, сегодня подменила собой идею Возрождения — а классическая идея марксизма основана именно на этом опыте. Современный левый дискурс (с квадратиками, какашками, хулиганьем и антиправославной риторикой) относится к утопии Маркса и к утопии Рабле, к диалогам Платона и Эразма ровно так же, — как утехи Чикатилло относятся к досугам Лоренцо Медичи.

Но главное состоит в том, что данная идея — возрождение античного полиса на новом историческом материале — не является вообще «левой» идеей. Нет никакой «правой» идеи, которая эту идею может поставить под вопрос. Никого не требуется обжулить и впарить обществу негодный товар под видом легкого бунтарства.

Современное западное общество не может отказаться от своего античного наследия — это культурный, генетический код народа, этот код присутствует всегда. Вопрос в том, как его регенерировать.