Сетевые публикации

И марксистский проект (коммунизм) и сегодняшний капиталистический мир — имеют своим идеалом античный гражданский полис. Как Маркс постоянно возвращался к античному идеалу, так и американские отцы демократии вооружились римской атрибутикой: правда, шли к античной гармонии разными путями.

Коммунизм, как известно, пошел путем устроения казармы, за что был осужден Карлом Поппером, а капитализм создал демократические государства, смягчая суть братоубийственной наживы вежливостью на выборах.

В современной политической борьбе принято противопоставлять концепцию либерализма — концепции социализма. Считается, что либерализм ведет к частной свободе (через частную собственность), а социализм к равенству (через общественную собственность). Это рассуждение не принято завершать синтезом: свобода невозможна без равенства и равенство невозможно без свободы. Противопоставление удобно для шельмования оппонента, используется безоглядно.

Цель коммунистического идеализма и цель капиталистического прагматизма, как ни странно, описывали в схожих выражениях — это общество свободных людей.

Термин «свободнорожденные», пришедший из Древней Греции, — смутил душу мира навеки. Высокий досуг, позволяющий заниматься важным, не тяготясь низменным трудом — такой была цель развития пост-античного мира. Технический вопрос состоял в том, как сделать так, чтобы не работать, а быть свободным и сытым. Античность получила свободу благодаря рабству, но мы ведь хотим морального высокого досуга.

Соответственно, было предложено два метода: А) меньше есть и считать что высокий досуг не связан с обильным питанием Б) спрятать илотов столь далеко, чтобы их вид не оскорблял свободнорожденных граждан.

С течением времени программа Б победила программу А, поскольку высокий досуг предполагает комфорт, а казарма не может обеспечить комфорт.

Но и у программы Б есть минусы.

Здравым умом невозможно понять, почему богатство немногих не может быть истрачено на то, чтобы привести в порядок жизнь всех. Нравственному сознанию невозможно вместить тот факт, что триллионные траты так называемого «свободного» мира соседствуют с нищетой большинства людей планеты, которые признаны «несвободными», «развивающимися», недостаточно демократичными. Капиталы, растраченные на высокий досуг, могли бы спасти миллиарды жизней рабов — но свободный мир предпочитает латентную благотворительность, не меняющую общего положения.

Наличие рабов делает статус «свободнорожденного» морально уязвимым. Естественно, что и ответ на наличие угнетения человеком человека должен быть не в сфере необходимости — но в сфере морали. Этот ответ в античной риторике имелся.

В Древней Греции, даже принимая разделение на рабов и свободных как данность, эту разницу объясняли не только имущественным вопросом, но ответственностью перед народом. Тот, кто имеет ответственность перед всеми, — и есть свободный гражданин. В сочинениях Платона это повторяется многажды, особенно подробно в «Государстве» и «Законах». Деятельность свободнорожденных заключается в поддержании цельного нравственного организма всего общества в целом, познании всеобщих законов, полезных всему народу. Невозможно быть свободным в несвободном социуме, а свобода одного заключается в нравственном здоровье всех. Именно поэтому в Платоновской республике управление государством и занятие философией находятся в связи, абсолютно объединенными, это нерасторжимые формы ответственности за общее дело.

Потребности и их удовлетворение, обладание имуществом, приобретения — не относятся к проявлениям нравственной свободы. Здесь господствуют частные цели и частные интересы. Именно поэтому частное может быть удовлетворено при использовании рабской силы. Раб еще и потому раб (в этом лицемерие античной риторики), что он не видит общего дела. Работа раба находится в сфере частных интересов (добавим: не по своей воле), отнюдь не общественного блага.

Идеальная Республика Платона имела прототип реальной Спарты, где спартиатам внушали ненависть к труду, зато илоты доводились трудом до скотского состояния. Количество илотов превосходило свободнорожденных почти в десять раз (230 тыс илотов на 31 тыс спартиатов, если пользоваться цифрами А. Валлона), соответственно, материальное — которое не следует замечать — было пропорционально больше, нежели духовное.