Сетевые публикации

Обвинили народ в мировых бедствиях, дескать, не будь злостной советской власти — так и войны мировой бы не было. А это обвинение, висящее на народе, похлеще репараций, упавших некогда на Веймарскую Германию. Неаккуратность обличителей сталинского периода русской истории состоит в том, что беды страны рассматривали изолированно от общих мировых бед.

В этом месте следует произнести неприятные, но необходимые слова. В ходе разоблачений преступлений социалистической казармы демократический дискурс постановил, что все беды, обрушившиеся на русский народ, русский народ сам заслужил слепой верой в социализм. Это утверждение насквозь лживо.

Начиная с Первой мировой войны (унесла 2 млн жизней русских солдат), развязанной отнюдь не большевиками, Россия была ввергнута в общемировую бойню — не большевиками придуманную и не Россией спровоцированную. На протяжении века шла борьба за карту мира, за формирование мировой элиты — та самая борьба, которая идет и сегодня. Не большевики придумали Гражданскую войну и интервенцию, но Россия пережила вместе со всеми потрясения социальных проектов, а их было много. От Баварской и Бременской коммунистической республики, от Польской и Венгерской республик до Гилянской республики в Иране, предоставления независимости Афганистану и т п. — весь мир бредил возможностью улучшить общественный договор. Но те, кто за этот договор отвечал, менять его не собирались. Это все единая картина, из которой можно вычленить фрагмент военных действий на территории РФ, так некоторые и делают, но это не исторический подход. По отношению к истории народа — подход нечестный.

Красный террор унес сотни тысяч. Однако значительно больше жизней унесли националистический террор и резня в отколовшихся от Российской империи странах. Татарбунарское восстание и его истребление карателями было замечено всем просвещенным миром, только не обличителями красного террора. Равно следует посчитать жертвы польских лагерей — Тухоля, Стшалково, где погибли десятки тысяч красноармейцев, цифра гуляет от 60 тысяч до 100 тысяч. Это значительно больше, чем в Катыни, между прочим. Сталинский террор унес миллионы. Слава Богу, что погибли не те 66,7 миллиона, о которых писал Солженицын (потом поправился, назвал цифру 55 миллионов, а Яковлев, архитектор перестройки, однажды опубликовал цифру 100 млн). Жертв было действительно очень много, в статистике сегодняшнего дня (разумеется, неточной, поскольку кто подсчитает по деревням) в лагерях за весь период Советской власти погибли 2,7 млн человек. Это чудовищная цифра. Правда, эта цифра значительно меньше другой — 3,8 млн русских военнопленных, погибших в гитлеровских лагерях, о которых сейчас говорят значительно меньше. Только в первые месяцы войны в нацистских лагерях погибли 2,5 млн советских пленных, о чем фон Мольтке с ужасом писал Кейтелю, а тот наложил известную резолюцию: «Идет война на уничтожение». И никто, никто в Третьем рейхе не стеснялся этой фразы — шла война на уничтожение социалистической доктрины и ее носителей. Тогда здорово постарались. Но до конца довели дело только сегодня.

Мы все эти годы не историю народа учили, не свою реальную историю — а антисоветскую версию таковой. Мы знать не хотели того простого факта, что однажды народ обидится за то, что его историю извратили. Народ, может быть, фактов и не знает — но он как-то чувствует, есть такая у людей черта: догадываться, что их обманули.

В то время, пока страну растаскивали на феоды и шли бесконечные гражданские войны по окраинам, гражданам преподносили корпоративную историю, удобную для внедрения интернациональных бизнесов в дряблое тело России. Неужели нельзя было предположить, что люди однажды испытают потребность в том, чтобы почувствовать себя нацией — а не корпорацией? Вот и захотели. А вдохнуть в такую толпу нацистскую идею — это пара пустяков.

Тем более что другой идеи не осталось: социалистическую-то отменили. В начале прошлого века Освальд Шпенглер сформулировал дилемму, стоящую перед миром, так: «Пруссачество или социализм?» Сам он был на стороне пруссачества, то есть национальной традиции, а социализм он считал разрушительным явлением. В 30-е годы мир большинством голосов выбрал «пруссачество». Кое-кто ратовал за социализм, но — попробовали делиться, и делиться никому не понравилось. Потом этот выбор «пруссачества» несколько скорректировали, но пафос сохранился и сегодня. И сегодня феномен «пруссачества» расцвел опять.

Не социалистическую идею убили — убили саму идею социума. Гражданская война возникает как субститут идеи социума. Отсутствует социум — появляется гражданская война. Это просто.

Профессор поправляет пенсне (22.05.2011)

Фон Триер попросил прощения у тех, кого задели его слова о Гитлере, но было поздно: совет директоров Каннского фестиваля объявил его персоной нон грата