Сетевые публикации

Поскольку отныне предмет, отбрасывающий тень, нам виден явственно, мы можем заметить, что идея (тень) и сущность, посылающая идею (процессия, в данном случае), нетождественны совсем.

Процессия, отбрасывающая тень — противоречива и суетна; в триумфальном шествии жертва и победитель, хозяин и раб, пленный и господин — переплетены в единое целое. Парадоксально то, что тень, отброшенная этими фигурами на стену пещеры — будет общая. Про это Платон забыл написать — точнее сказать, неделимость эйдоса не позволяет предполагать, что внутри самой посылки что-то не то. Платон был поэт, словом владел лучше большинства драматургов, но когда писал про «процессию и триумф» — не счел нужным увидеть в образе подвоха. Но тень (идея) образуется от сопряжения тел господина и раба — вот в чем ужас. Фигуры врагов могут иметь общую тень — и, соответственно, наше сознание будет питаться общей идеей. Но первопричина, то, что отбросило эту тень, то, что создало наше сознание — противоречива.

Скажем, цивилизация — и история; знания — и вера; Мантенья написал именно про это противоречие.

Мантенья в последние годы жизни занимался чем-то таким, что можно было бы сравнить с «расщеплением атома» — он показал противоречивость изначального эйдоса, отсутствие целостности в предмете, отбрасывающим тень.

Это великие произведение нео-платонизма, так его и надо, полагаю, читать. Именно так, думаю, картину и трактовал Колонна, хотя на этот счет можно лишь догадываться.

А сейчас я вспомнил про Триумфы лишь для того, чтобы сказать: когда нас увлекает свободолюбивая идея — попробуйте повернуться лицом ко входу в пещеру и взглянуть, что именно отбрасывает эту волшебную тень.

История стрижки овец (30.07.2012)

Противоречия в обществе объясняются просто: людям подсунули вместо эпоса — детектив.

Представьте, что в обложку «Новгородских былин» вставили книжечку Акунина — именно это и произошло сегодня. Некоторые из читателей кричат: Горе! В стране татарское иго! А другие читатели им объясняют: Вы не понимаете! Убийца — парикмахер!

В стране произошли эпические события, исторического масштаба перемены — однако историческое сознание народа довольно успешно приспосабливают к детективному жанру.

Народное сознание — по определению, эпическое; сознание обывателя — детективное.

Вообще говоря, детектив — это и есть мещанский эпос, детектив и возник как замена большой проблемы — проблемкой малой, как противопоставление частного интереса — интересу общества. Принцип детективного расследования обыватель применил к мировой истории: историю обыватель не принимает как общий океан, образовавшийся от тектонических перемен — но представляет в виде частного бассейна, который можно наполнить, открутив кран.

В большой истории обыватель ищет тех, кто украл польский гарнитур и кто инициировал Вторую мировую войну — и общая история подменяется чередой мелких расследований. Общая цель истории обывателю ясна: это — комфорт, но что-то мешает комфорту, вот эту помеху надо отловить. Уличим преступника, все устроится, а потом можно идти кушать.

Так детективом подменили историю глобальной войны: доказали, что катаклизм Мировой Войны затеял злокозненный грузин, и данная версия оказалась понятной. Читателям детективов Резун нравится больше, нежели сочинения Льва Толстого — «Войну и Мир» заменили мелкими расследованиями, это удобнее для понимания мира. В большой истории действуют сразу тысячи сил, детали картины встроены в большие массы, пришедшие в движение, — но пусть плебеи живут в толпе, у нас индивидуальный подход к проблеме. Пресловутое народное сознание, переживающее эпос, любителям детективов кажется косным. Новгородские былины ничего не объясняют — а вот детективные авторы, акунин с резуном, объясняют буквально все. Народу втолковывают: не читай больше дурацкие былины — загляни в конец детектива: убийца нам известен!

Разница между эпическим и детективным сознанием состоит в том, что в эпосе нет разрешения, эпос не может закончиться, разве что гибелью народа. История просто существует, она пребывает, история не отпирается ключом, как польский сервант. Но примириться с этим автор детективов не может — большая проблема не вмещается в

его жилплощадь, даже если это дача в Барвихе.

Применительно к моменту — подмена эпического сознания на детективное сознание дала желаемый эффект: общую народную беду подменили частным расследованием. Вообразите, что во время татарского ига — в народной беде обвиняют Ивана Калиту, человека неприятного. Иван Данилович был интриган, ловкач и подлец, использовал обстоятельства татарского ига для завоевания власти, он руками Узбек-хана душил Тверь, прибирал Новгород, и так далее. Однако Иван Калита — не есть татарское иго! Нет, совсем не так! Любой детектив, трактующий козни Калиты как главную проблему России тех лет — будет фальшивкой.