Сетевые публикации

Все кащеи ведут себя одинаково — прежде чем начать разговор, кладут на стол мобильный телефон. Связь с миром (охраной, таможней, партнёром по спекуляциям) поддерживается постоянно; проверил: сигнал есть; теперь можно спросить о положении дел в Отечестве.

— Что с Россией? Новости? Хотя я в курсе. Да, будет революция.

— Уверены?

— Неизбежно. Алё? Миша? Что там? — это уже не про Россию.

Школьное воспитание утверждает, что во время разговора неприлично отвлекаться. Однако кащеи убедили общество, что бизнес выше воспитания: партнёр звонит! растаможка! депозиты! Бизнес не стоит на месте: лицо делового человека багровеет, складка меж бровей — он занят серьёзным! Отрываясь от разговора с собеседником, кащеи не спасают рыбаков в Баренцевом море и не руководят действиями партизан — они просто безостановочно воруют: регулируют информацию из оффшоров, дают взятки таможне, не могут остановиться. Как раз рыбаков в Баренцевом море спасают не торопясь, а прекратить добывание денег путём спекуляций — невозможно. Да, спекуляция нынче неподсудна — это краеугольный камень общественного здания; мы боремся с коррупцией, не отменяя спекуляции, такое у нашего общества сложное направление развития. И тем не менее, упорно говорящий по мобильному телефону спекулянт выглядит непристойно: вообразите человека, который безостановочно шарит по карманам соседей. Не может он остановиться, привык.

— Он зарвался. Я предсказывал. Его нужно остановить, — это было сказано о действующем президенте.

— Всю систему менять — или одного управляющего?

— Я его назначил, я его и сниму.

Человек, похожий на Березовского, спросил себе мёду — на столик поставили три баночки.

Он брал баночки цепкой волосатой рукой, подносил ко рту. Обхватывал губами банку и высасывал мёд одним резким движением. Это сопровождалось звуком, подобным тому, какой издаёт вакуумный унитаз в самолёте, когда втягивает экскременты. Хлюп, хлюп, хлюп — и три банки опустели, всё высосал. Иной эмоциональный человек мог бы сказать, что таким же образом высасывали деловые люди жизнь из России. Преувеличение, конечно, что-то там ещё теплится, бабы рожают.

Как раз в это время шёл публичный процесс «Абрамович — Березовский», на котором стало публично известно, что состояния оба сколотили неправедным способом: под присягой они рассказали, что передавали друг другу миллионные взятки, но миллионов этих они не заработали; рассказали, что собственность они получали бесплатно, залоговые аукционы были фальшивые, а те деньги, которые они вносили, вносили за них криминальные авторитеты. А уж как криминальные авторитеты свои деньги добыли, об этом надо спросить потерпевших. И вот, согласно протоколу лондонского суда, деньги бандита Антона Могилы внесены на залоговом аукционе за находившейся во всенародной собственности нефтяной гигант — и стало быть, у народа выкупили ресурсы земли за деньги, отнятые бандитом у этого же народа. Ну представьте себе, что на деньги банды «Чёрная Кошка» приватизировали «Днепрогэс».

Впрочем, и денег, награбленных рэкетиром, народ всё равно не увидел — деньги эти остались цифрами на бумаге. Такая была придумана концепция приватизации: берёшь страну и высасываешь. Хлюп — и пусто.

— Вы не хотите вернуться? — спросил я.

— А зачем?

— Покаяться перед людьми.

— Чепуха. Я уже раскаялся, написал покаянное письмо в газеты. Читали?

— Нет. В чём раскаялись?

— Совершил ошибку, приведя Путина к власти. Теперь буду ошибку исправлять. Когда выиграю деньги у Абрамовича, часть средств пущу на свержение строя, а часть отдам на благотворительность.

— Вы не выиграете.

— Чепуха. Это стопроцентно подсчитано.

— Вряд ли, — сказал я, и здесь оказался прав. — Если британское правосудие примет вашу сторону, это будет означать, что королевский суд стал «смотрящим» в малине.

— Не понял.

— Тогда все гангстеры и наркобороны будут выяснять отношения в королевском суде — чтобы в Лондоне разрулили: кто скрысятничал. Возникли разногласия в мафии — пусть британский суд решит, какой дон какому дону должен.

— Вздор. Речь идёт о давлении Кремля. О власти, которая зарвалась. — Он не обижался. А впрочем, что ему лишний упрёк.

— Создам партию — христианско-демократическую. Я слышал, вы верующий? присоединяйтесь к нам.

— Религиозную партию? Христианскую?

— Да, я поверил в Бога. В православие. Да, я крестился. Раскаялся в грехах. — Он говорил отрывисто и двигал лицом совсем как его охранник — и смотрел в разные стороны.

— Так раздайте свои деньги.

— Зачем это?

— Согласно притче об игольном ушке.

— Что ещё за притча? — цепким взглядом на меня, потом в сторону, потом опять на меня.

— Христос говорит, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в царство Божье.

— Чепуха. Считаю, что это искажённые слова, неверно понятые. Таких тёмных мест в Библии много. Богатство — не порок, а ответственность. Понимаете? Богатому — тяжелее всех. И помогать надо прежде всего богатым, чтобы богатые помогли потом бедным.

— Может, сразу бедным помочь?