Сети

Ваня старался выглядеть беспечным и даже пытался шутить, но Лера видела, что он нервничает чуть ли не так же, как и она. И сама не могла унять отчаянно колотившееся сердце. Почему за ней Иван побежал и где Игорь? Нет, она совсем не может думать об этом! Не может и мысли допустить, что с Макаровым что-то случилось по ее вине.

— А где Игорь? — выдавила она из себя, совершенно не чувствуя облегчения от слова капитана о том, что маньяк теперь не опасен. — Где он?

— Я не знаю. Там, наверное, с отцом своим. — Иван кивнул в ту сторону, откуда прибежала Лера, и где приглушенным голубоватым заревом мелькали отсветы проблесковых маячков. Сейчас эти всполохи порождали внутри Леры тревогу, и только. — Не переживай. Все хорошо. Я тебя туда провожу.

В голосе Вани звучали нотки сомнения, будто он не был уверен в том, что говорил, но Лера больше не могла переживать. Предел для нее наступил уже давно.

— Хорошо. Проводи, пожалуйста.

Неловко опершись на руку Ивана, Лера зашагала обратно, еле переставляя ноги, как в кошмарном сне чувствуя, что не может идти быстрее. На трассе уже начала скапливаться пробка — любопытные водители останавливались, чтобы понять, что такого могло произойти в парке, что понадобилось несколько спецмашин. А Лере хотелось только одного: чтобы все это закончилось как можно скорее, и они с Макаровым оказались где угодно, лишь бы подальше от этого города и этой зимы.

— Игорь! — Лере хотелось кричать, но с губ сорвался лишь приглушенный шепот. От картины того, как Макаров в окровавленной рубашке сидит в карете скорой помощи, ее замутило, и она едва сдержала рвотный позыв.

— Нормально… нормально все! — отстранившись от врача, который подносил к его лицу что-то белое, Игорь махнул Лере, и та быстро оказалась внутри выстуженной машины. — Так. Царапина.

Он поспешно натянул на плечо пальто и внимательно вгляделся в ее лицо, чтобы понять, все ли с ней в порядке.

— А ты как?

— Я отлично! — звонко выкрикнула она, и Игорь устало улыбнулся.

— Иди ко мне.

А Лере так много было нужно ему сказать, но слова, застрявшие в горле, почему-то совершенно не хотели складываться в предложения. Она только всматривалась в черты его лица, будто хотела запомнить каждую черточку, а в голове бились мысли. Целый ворох мыслей о том, как была неправа, когда подспудно винила Игоря. И о том, что теперь у них все будет по-другому. Словно замкнулся виток спирали, только теперь она не потеряла никого, оказавшись в конце пути и начиная делать первые шаги по следующему витку, а обрела.

Подавшись к Игорю, Лера крепко прижалась к нему, и он, охнув от боли, не оттолкнул, а обнял, будто хотел впитать в себя ее и эти мгновения.

— Мы куда сейчас? — всхлипнула Лера, когда глаза защипало от непролитых слез. Она так давно не плакала — по-настоящему, навзрыд, несколько часов, чтобы избавиться от всего, что ее тревожило. Не могла и сейчас — Игорь бы наверняка переполошился, а ему и без того досталось.

— Я в больницу, и ты со мной.

— В больницу? Но зачем?

— Царапину придется заштопать. Угрожал штопать его, а придется самому терпеть. — Макаров болезненно улыбнулся.

— Хватит шутить! Почему сразу не сказал, что все так серьезно?

— Нормально все. Жить буду.

— В этом не сомневаюсь. Если не будешь — домой не приходи.

Лера тихо рассмеялась, сама понимая, каким натянутым получился этот смех. Она сильно нервничала, но когда «скорая» тронулась с рывком, который сопроводил отборным матом Игорь, поняла, что потихоньку тревога отступает. Теперь все будет иначе. Она в это верила.

Часть 2. Отрывок 8

Вцепившись тонкими пальцами в равнодушный металл неудобного сетчатого сидения — одного в бесконечном ряду установленных в больничном коридоре кресел — Лера смотрела в одну точку перед собой, гадая, надолго ли ее хватит. Стоило им попасть в больницу, где даже стены были выкрашены в навевающий уныние и ужас серовато-грязный желтый цвет, оказалось, что в парке с арестом того, кто смог перевернуть дважды ее жизнь, ничего не закончилось. Игорю понадобилась операция, и хоть врач заверил ее, что ничего страшного эта процедура из себя не представляет, Лера смогла сделать полноценный вдох только когда Макарова перевели из реанимации в палату интенсивной терапии, куда ей разрешили зайти минут на двадцать. А она не могла. Боялась увидеть Игоря и понять, что ее обманули, и что жизнь его в эти самые минуты висит на волоске. Боялась снова потерять, зная, что если это случится, она уже не сможет оправиться. Не будет того, кто окажется рядом, проведя черту между прошлой и настоящей жизнью. Потому что этой самой настоящей жизни тоже не будет. Только не без него…

Не помешаю? — тихо спросил Смельчаков, незаметно для Леры материализовавшийся рядом. И тут же, без ее разрешения, устроился на соседнем кресле. В руках он держал какую-то папку, и Лера, увидев фотографию на обложке, поморщилась и поспешно отвела глаза.

— Нет. Игоря уже в палату перевели.

— Знаю. С врачом говорил. Ты как?

— Я нормально.

— Почему к нему не идешь? Не пускают? Я могу поговорить.

— Пускают. С духом собираюсь.