Сети чёрного паука

Вернувшись на дорогу, Зэйлил обнаружил, что и здесь почти всё решено. Резко сократившийся отряд орков отступал прямо в лапы телохранителя. Десять широких спин, не подозревающих о том, что их ждёт. Телохранитель не думал о чести, когда дело касалось иноземных захватчиков. Широкий взмах меча распорол сразу четыре спины, пинок отправил на мечи своих воинов ещё одного противника. Остальные, сообразив, что их окружили, ломанулись в разные стороны. Но убежали только двое.

Капитан охраны обоза бросился благодарить телохранителя, но наткнулся на стену спокойного холода.

— Оставь благодарность на потом, — голосом, не терпящим возражений, произнёс Зэйлил. — Армия Оглфира срочно нуждается в лекарствах. Нужно выдвигаться прямо сейчас. Лекари среди вас есть?

— Есть! — ответили четверо из десятка выживших.

— Отлично, тогда за дело. И ещё. Капитан, стоит ли нам ждать новые обозы?

— Скоро сюда прибудет ополчение, господин! — гордо ответствовал капитан. — Когда мы выезжали, народ стягивался к городу. Люди хотят защитить свои дома.

Зэйлил кивнул.

Место выигранного сражения выглядело так, как и должно выглядеть место сражения. Убитые устилали дорогу плотным ковром, телеги сгрудились, многие наполовину растащены, но забрать орки ничего не успели. И пусть зеленокожие почти все погибли, но своё дело они знали туго. Все до единой лошади, тащившие телеги умерщвлены.

Единственным решением осталось запрячь телеги королевскими скакунами. Если о таком использовании скотины узнают их хозяева — над головой телохранителя грянет нешуточный гром. Но всё это мелочи, а гнев ожиревших вельмож никогда не пугал пса войны.

Во время боя орки успели забить двух из девяти лошадей в отряде Зэйлила, и теперь на все телеги движущей силы не хватало. Одну, самую распотрошённую повозку придётся оставить. Последнего, не запряжённого коня, Зэйлил выделил самому лёгкому из воинов и отправил с вестью в лагерь. На глухом лесном отрезке пути, орки могут устроить ещё не одну засаду и тогда потрёпанным полутора десяткам воинов не выстоять. Необходимо, чтобы кто-нибудь для подстраховки вышел навстречу. Оставалось только гадать, сколько ещё таких же засад бродит по лесу вокруг королевского лагеря и сколько их уже заготовлено на дорогах. И вообще, из тысячи Фрестольда, следует организовать несколько отрядов и пустить их патрулировать соседние тракты.

Сам же Зэйлил не сомневался в своём следующем шаге. Как только он вернётся в лагерь, то без лишних разговоров соберёт ещё один отряд из панцирников и пойдёт прочёсывать лес. И на этот раз, дерзкий тысячник не отделается восемью солдатами.

Наследник Оглфирской короны.

Бой кипел с невообразимой яростью. Люди защищали родную землю. Отступление для них — равносильно смерти. Опоённые грибными похлёбками, орки без устали рвались в бой, без страха и сомнений. Колдовство мудрейших шаманов восточных племён придавало мышцам силы, разуму — устойчивость перед болью, а телу — крепости.

Под напором зелёной массы, трещали щиты первых рядов, тысячи пастей изрыгали такой рык, что закладывало уши. Люди кричали в ответ. Лязг стали слился в монотонную какофонию — в симфонию битвы.

— Поднажми! — разносились с разных концов поля крики тысячников.

Им вторили сотники, и, словно с горой на плечах, ряды людской армии продвигались на шаг вперёд. От этого орки ярели ещё сильней, хотя, казалось бы, куда уж… Вращая бешеными буркалами, они давили, рубили, обдавали брызгами слюней. Те, кто шли позади, толкали на мечи первых. Ноги топтали, растёртую в кашу, плоть. Земля скрылась под раздавленными потрохами, кишки наматывались на ноги, кто-то спотыкался и падал в это месиво и погибал раздавленный сапогами соратников.

Не проходило и двух смен в первых рядах, как орки отбирали потерянную часть поля и завоёвывали новую. И всё начиналось сначала.

Более тридцати тысяч воинов жестоко рубились на ничем не приметном поле, не имевшем даже названия. Заливали землю своей и чужой кровью, а земля захлёбывалась, не в силах столько принять.

Старший сын короля Исселбара, наследник трона, любимец простого люда и кумир вояк Давид Славный покидал первый ряд дерущихся. Пришёл черёд другого десятка выходить вперёд, пока другие переведут силу позади. Воины покидали «лезвие ножа»[4] с нескрываемой радостью и лишь Давид с удовольствие задержался бы на неопределённый срок. Жгучая злоба прожигала сердце молодого человек от того, что уже третий выход он не может повлиять на ход сражения. Его сотня битый час топчется на месте, а единственный прорыв состоялся без присутствия наследника. Но оставаться в первых рядах Давид не мог. В командной работе личные противоречия не должны мешать действовать остальным.