Сети чёрного паука

Первое время расследование шло вяло. Никого из вышестоящих чинов не волновали крестьянские кладбища, а раз некромант не суётся в городские, где «улов» крупней, значит, не так силён, чтобы воспринимать дерзкого всерьёз. Положение вещей изменилось, когда землепашцы да пастухи повалили к королю на аудиенцию, наперебой твердя о пропажах родных и близких, о шастающих по округе мертвяках. Не забывали напоминать и о кладбищах, как о поруганной родовой памяти.

Расследование вспыхнуло с новой силой. Прижатые распоряжениями Исселбара, шпионы днями и ночами не покидали постов, выжидая злостного некромансера на ещё непочатых им погостах. Близ деревень, выискивая мертвецов, отбившихся от «пастуха», лазали отряды охотников, как специально обученных, так и доморощенных. Король обещал щедрые награды за предоставленные ему живые трупы, и потому охотники за мёртвыми головами устраивали недельные засады и прочёсывали каждый уголок выбранной ими территории, тем самым подарив крестьянам череду спокойных ночей, когда можно было не опасаться нападений нежити и не гнать детей засветло домой.

Некромант свёл все старания шпионов на нет. Как только контроль за деревенскими погостиками усилился, он ударил туда, где удара не ждали. Деревни Олдэна Хитрого ни разу не подвергались надругательству. Владения барона находились с самого края королевства, прямо у вздымающихся к небу Кардагатских гор. Таинственные же появления некроманта происходили ближе к центру Оглфира, в тридцати, а то и сорока лигах[3] к западу. Конечно же, ни местные жители, ни сам Олдэн не ожидали подвоха.

Ранним утром, когда сон самый крепкий и даже бывалых дозорных тянет прилечь, Мебет, во главе мёртвой армии в три тысячи пар загребущих лап, пересёк границу баронства, спалив по пути дозорные вышки. Попадавшиеся мирные поселения уничтожались быстро и до основания. А когда же безжалостная армия добралась до замка — пошёл ливень.

Исход той компании известен: замок захвачен, а баронский надел покрыт непроглядным туманом. Некромант окопался в новой твердыне, за всю историю Оглфира не подвергавшейся штурмам, и не показывал носа. Защищённый с трёх сторон монолитом гор, замок, стал неприступным бастионом в руках опытного командира.

А вот некромант загнанным в угол себя не считал, даже притаившись в крепости, он не прекращал творить непотребства. С кладбищ, не тронутых мёртвой магией ранее, поднимались мертвецы. По одному, по два за ночь, они выбирались из могил и искали путь к дому хозяина. Но, несмотря на то, что дежурившие у кладбищ королевские патрули были сняты из-за новой угрозы Оглфиру, на зомби-одиночек продолжали охотиться многочисленные добровольческие отряды. И весьма не безуспешно. Каждую неделю из разных деревень отправлялись в столицу телеги-клетки забитые до отказа беснующимися труппами, где их подвергали глубокому изучению высшие маги, а после упокаивали и сжигали.

Да, многих не удалось некроманту довести до крепости, но Мебет не бросал своих…

12 сентября.

Ледяные пальцы обхватили усталый разум, сжали, подобно тискам, потянули куда-то. Конечности, сначала робко, дёрнулись, а потом забились в жестокой конвульсии, не в силах выдержать морозной хватки. Пальцы сжались сильнее. Тело выгнулось и захрипело, раскрывшаяся пасть тут же наполнилась землёй, руки судорожно гребли перед собой закостенелыми пальцами.

Яркие вспышки света будили уснувшую навсегда память. В тех вспышках мелькали чьи-то образы, тени, даже звуки. Понятия о мире, жизни, смерти, времени постепенно вновь загорались где-то в глубине головы. Последними пробились сквозь череду вспышек воспоминания о себе. Он осознал себя как нечто существующее, живое. Как «Я». Но полуразрушенный мозг не мог полностью восстановить былую картину воспоминаний. Место яркого пейзажа заняло драное полотно. Полотно из воспоминаний о прошлой жизни.

Годы назад душа покинул тело, прихватив с собой чувства, все их оттенки и яркие проявления. Он не мог чувствовать обиды за то, что его пробудили, после того как Он ушёл и уже не должен был вернуться, но память из прошлого упорно твердила: «Плохо. Так нельзя. Я должен остаться. Я не могу уйти. Меня нет». Под действием обжигающе холодных пальцев, мысли мелькали в голове и вновь терялись.

А бедное тело, терзаемое неведомой силой, продолжало извиваться и рыть, рыть, рыть. Ноги, руки, голова, рот — всё превратилось в инструменты. Уплотнённые слои земли рыхлились и уходили вниз, под себя. Дыхание мира приближалось с каждым движением. Бескрайние просторы. Он уже видел их когда-то. Он устал от них. Это тело слишком долго топтало поверхность, оно должно отдыхать, а вместо этого само прокладывает дорогу туда, куда для него дороги нет.