Сети чёрного паука

Четыре месяца колочения мечом по деревянному чучелу, редкие марш-броски и бесконечные караулы не сделали из деревенского простачка хорошего бойца. И он это знал. И боялся предстоящего боя так, как ещё ничего не боялся в жизни. Слабый доспех, больше подходивший для дуэлей, не спасёт от тяжёлых секир и дубин, меч в дрожащих руках не сможет поразить ни одного врага. Зачем ставить рекрута во второй ряд? Чтобы один из первых и самых сильных ударов сразил именно его, а не опытного вояку? Другого объяснения быть не может. И даже если этот удар минует, и он выйдет невредимым из битвы, то армия приобретёт ещё одного бывалого солдата. Сплошные плюсы для войска. Минус в этом уравнении только один — он сам, Кастер.

Армия закончила построение, и теперь замерла огромным зверем в ожидании атаки орков. Король Исселбар до конца надеялся, что зеленокожие, увидев железный строй, развернутся и отступят, но судя по звериному рыку по ту сторону поля — боя не избежать.

Позади, на холмах, королевские механики расположили плотную группу баллист и несколько огромных, штурмовых катапульт, для которых подвезли булыжники высотой с человека. Позади основных сил сохранялся неплохой резерв из ветеранов и панцирников, а в роще ждала выхода знаменитая конница. Саму же армию прикрывали эльфийские лучники, славившиеся безупречной стрельбой, они выстроились сразу позади боевых порядков и готовились осыпать стрелами пространство перед первыми рядами. Поначалу, Кастер успокаивался при мысли о мощном тыле и поддержке, но вдруг он понял, что орков это не напугает. Стоящему на лезвии рекруту можно не думать о помощи. По закону войны он погибнет много раньше, чем конница начнёт мять врага, а ветераны уверенно прокладывать путь к чужому лагерю.

Рядом с Кастером, слева и справа, выстроились воины десятка. Друзей по призыву и роте раскидали по разным полкам, возможно, кто-то из них, точно так же как и он, сейчас стоит в первых рядах и дрожит от страха, а кому-то повезло оказаться значительно дальше от злосчастного «лезвия».

В частях для рекрутов учили не только драться, но и быть шестерёнкой боевой машины, то есть всегда находиться на своём месте, какой бы приказ не отдал старший. При смене построений, солдат должен знать куда идти и как себя вести и этому занятию наставники уделяли значительно больше внимания, чем другим дисциплинам. Поэтому даже тем, кто сейчас стоял в самом последнем ряду, не приходилось радоваться — каждые две-три минуты происходит смена строя, когда первый ряд уходит назад, а место «на лезвии» занимает второй, и так, пока те, кто начинал сражение вновь не вернуться на изначальные позиции. Круговорот солдат в битве. В бою придётся побывать всем и каждому. Отсидеться не выйдет, поэтому кому-то из рекрутов повезло прожить на этой земле на несколько минут дольше.

Эта мысль странным образом успокоила Кастера, но не так, чтобы совсем не переживать. Руки в жёстких рукавицах мяли рукоять, пока ещё убранного меча. Парень не знал, как бы отвлечься и решил узнать, с кем же ему выпало стоять в одном ряду. Он покосился на крайнего вояку, замыкавшего десяток. По строевой науке ту позицию занимал десятник. От волнения, Кастер забыл его имя, но кое-что знал о нём со времён обучения. Участник нескольких мелких походов, капитан десятка, хоть не славился по всей армии отвагой и умением, но пользовался некоторым уважением среди своих. Солдаты говорили, что на него можно положиться и что он вытащит из любой передряги. Но была у капитана и дурная слава выпивохи. За тягу к горячительным напиткам не раз был наказан начальством, но когда половина начальников твои сверстники и старые знакомые, а другая половина значительно младше лет эдак на десять, как-то не сильно прислушиваешься к их наставлениям и нравоучениям.

Кастер присмотрелся к следующему солдату и узнал в нём наставника по бою на мечах. Этот дядя в два движения обезоруживал любого новичка и в три, годовалого солдата. Вот к кому Кастер хотел бы стоять как можно ближе.

Следующих трёх воинов он не знал, но выглядели они матёро, лица морщинистые и хищные, густые бороды и брови придавали им пущей грозности и презрения к смерти.

По другую руку от Кастера стоял ещё один не знакомый вояка. Нос с горбинкой, курчавые волосы из-под шлема и смуглая кожа безошибочно выделяли в нём цыганские корни. Из уха торчала серьга кольцом, хоть палец просовывай.

За цыганом, прикрыв глаза и что-то нашёптывая одними губами, стоял белобородый старец. В роте Кастера, его знали как дед Одрин и служил он при кухне. В прошлом ветеран многих войн он и по сей день гнул заносчивых рекрутов в бараний рог. Однажды отказавшись от чести служить в славных рядах ветеранов, он выбрал тихую жизнь при военном дворе для новичков. О набожности старика по роте ходили притчи.

Кастер вытянул шею, чтобы разглядеть последнего члена десятка, но, к сожалению, тот скрывал лицо забралом, хотя ношение забрала запрещалось в их полку. Наверное, замыкал десяток не простой солдат, а воин в звании и далеко не самом низком.