Сети кружевницы

Инга достала серебряную иголку – очередной подарок Петра Васильевича – и, начиная с большого пальца, принялась сшивать попарно сделанные ранее при плетении фальшивые плетешки. Эта тонкая работа заняла больше времени, чем Инга ожидала, но результат порадовал. Перчатки вышли достойные: тонкая сеточка новоладожской решетки с насновками, а на тыльной стороне ладони – узор из листьев. Инга сложила перчатки в приготовленную коробочку, где хранилась Асина визитка. Ну вот, теперь можно и позвонить. Хотя нет, лучше сначала спуститься в магазин. Вдруг Ася там? А если нет? Ругая себя за нерешительность, Инга влезла в сапоги, надела пальто, тщательно застегнулась на все пуговицы. Закрывая дверь на замок, она взглянула на стену возле двери и замерла.

По белой краске черной шариковой ручкой было нацарапано: «Убирайся откуда пришла, чертова паучиха!»

Коробка с перчатками шмякнулась на пол, Инга медленно сползла по стене и уселась на пол. Ее будто парализовало от страха. Ясно, что это написал тот же самый человек, который бросил в почтовый ящик письмо. Вот только если письмо могло попасть к Инге ошибочно, надпись относится конкретно к ней. Почему? Потому что она действительно напоминает паучиху, плетущую паутину. Чем она может кому-то мешать? Только одним – она заняла квартиру. Чью-то квартиру. Нужно немедленно пойти и спросить у Петра Васильевича, кто жил здесь до нее. Хотя откуда он знает? Вход в магазин вообще с другой стороны дома. Может, он никогда не пересекался с жильцами этого подъезда. Сколько Инга здесь живет, он ни разу не приходил: предпочитает посылать Антона, ссылаясь на возраст, который мешает ему подниматься по ступенькам.

А человек, написавший ЭТО, поднялся. Он стоял у двери, и их с Ингой разделяла лишь тонкая древесина, обитая дерматином. Если бы у нее были деньги, она немедленно поменяла бы не только замок, но и дверь, – поставила бы железную. Вряд ли хозяину квартиры не понравится такое улучшение. А чтобы были деньги, нужно срочно закончить заказ. Значит, нужно взять себя в руки, и даже если ноги не хотят идти, ползком вернуться в квартиру, вымыть руки, вернуться к работе и постараться как можно быстрее закончить жилетку.

Не сняв ни сапоги, ни пальто, Инга прошла в ванную и долго мыла лицо и руки. Глядя в зеркало на свое измученное лицо, она пыталась вспомнить, кто мог назвать ее паучихой, но в голову ничего не приходило. О том, что она живет здесь, знают только три человека – Петр Васильевич, Антон и Александра, или, как называет ее Бородин, Шурочка.

Петр Васильевич, понятно, писать на стене не станет, слишком он себя уважает для такого дурацкого поступка. Шурочка Ингу любит, всегда передает кусочки повкуснее и расстраивается, если она плохо ест. Вот от Антона вполне можно ожидать чего-то, выходящего за рамки общепринятых норм поведения. Но Инга скорее бы поверила, что он напечатал на принтере письмо, чем написал сообщение на стене. Хотя ручкой ему писать приходится частенько – ведь он студент. А если полистать его конспекты и сравнить почерк? Понятно, что в тетради писать легче, чем на стене, но начертание букв в любом случае должно совпасть.

Размышляя таким образом, Инга вытерла руки, прошла в комнату и принялась наматывать нитки на коклюшки. С разоблачением Антона можно повременить. Сейчас главное – закончить жилетку, получить деньги и поставить новую дверь. И чем скорее, тем лучше.

Глава 12

На обратном пути Ася все-таки не выдержала – заснула. Иван бы с удовольствием свернул у какой-нибудь придорожной гостиницы, но Кристина очень просила присутствовать завтра на совещании. Иван не особо понимал причины спешки, но привычка не обсуждать приказы вышестоящего начальства гнала его в ночь. Хотя дорога позволяла, Рыбак сильно не разгонялся. Он любил такие вот ночные поездки. Мимо проплывают спящие города и деревни, мир спит, и только верный «Форд» несет своего хозяина навстречу неизбежному рассвету.

Пару раз остановившись на заправках, чтобы выпить кофе и проглотить хот-дог, к четырем утра Иван припарковал машину во дворе Асиного дома, который с некоторых пор считал и своим тоже.

Дома Ася отправилась прямиком в ванну, а Иван, как был в одежде, упал на диван и мгновенно заснул.

На утреннее совещание они явились с сорокаминутной задержкой, но никто не стал их упрекать за опоздание.

– Вполне можно было еще полчасика поспать, – шепнул Иван Асе, помогая ей снять куртку. – Никто бы и не заметил.

Он поздоровался с Кристиной и Раисой, пожал руки Молчанову и Лебедеву.