Сети Культа (СИ)

— Посмотри на меня, — проговорил Мальстен, и Бэстифар чуть приподнял голову, уставившись на данталли, хотя понимал, что приказ адресован не ему. Принц понимал, что его цирковой постановщик сейчас разыгрывает новое представление. Скованный нитями Артур Веррен подчинился бы любому приказу своего кукловода и без слов, однако Мальстен явно хотел, чтобы марионетка его слышала.

Пленник послушно поднял голову. Бэстифар обошел его кругом и стал к нему лицом, чтобы видеть движение каждого мускула. Его ожидания оправдались: искусный кукловод позволил своей марионетке показать свой истинный взгляд, и в каре-зеленых глазах жреца Веррена мелькнула неописуемая смесь ненависти и ужаса, адресованная Мальстену Ормонту.

— Поднимись, — с прежним холодом скомандовал данталли. Его собственное лицо не выражало ничего.

Пленник поднялся и распрямился во весь свой немалый рост, продолжая послушно смотреть в глаза анкордскому кукловоду. Мальстен при этом демонстративно приподнял руки, подчеркивая свою работу с нитями, хотя на деле ему совершенно не требовалось этой театральности. Во время сражений при дэ’Вере — Бэстифар отчетливо это помнил — работа с Кровавой Сотней не была замечена ни одним, даже самым внимательным наблюдателем. Мальстен совершенно свободно мог вести собственное сражение на поле боя и удерживать при этом под контролем целую сотню человек.

— Вы, жрецы Культа, часто жалеете, что данталли, стоя у позорных столбов в ожидании своего костра, не могут вас разглядеть из-за красных одежд, — хмыкнул данталли, и кривая улыбка мелькнула в уголке его губ. — Так вот, я хочу, чтобы ты знал: я тебя вижу. И хочу, чтобы ты видел меня, Артур. Хочу, чтобы знал, что сейчас, как бы ты ни сопротивлялся, что бы ни предпринимал, твое тело будет подчиняться только мне. И когда ты сделаешь свой роковой, самостоятельный шаг к смерти, ты будешь внутренне выть от собственного бессилия, но я не дам тебе издать ни звука. Я хочу, чтобы ты понимал: ты пришел, чтобы отобрать мою жизнь, но взамен отдашь свою. Ты должен осознать простую истину, Артур: ничего этого не случилось бы, если б ты просто оставил меня в покое. Но ты не оставил, и за это придется расплатиться. Так что… повернись вправо и шагай.

Бэстифар оценивающе качнул головой, когда молчаливая марионетка послушно повернулась вправо и медленно, отмеряя каждый шаг, приближающий ее к смерти, направилась к балкону. Принц взглянул на анкордского кукловода: тот по-прежнему выглядел бесстрастным, хотя внутри него бушевала настоящая буря.

Пока нити безжалостно толкали Артура Веррена навстречу смерти, Мальстен невольно размышлял о собственном выборе. И приходил к выводу, что о том, как сложатся последние секунды жизни пленного жреца, знал с той самой секунды, когда вошел в зал. В глубине души он понимал, что не откажет себе в удовольствии расправиться с последователем Культа. Пусть даже Веррен и не был сторонником Колера, пусть он и хотел разоблачить его обман — все равно он был жестоким убийцей, заслуживающим смерти. Притом за то, насколько быструю смерть ему будет дарована, Мальстен даже счел себя милосердным.

Тем временем пленник приближался к балкону. У самого края он послушно замер под действием нитей и посмотрел вниз. Он знал, что после падения с такой высоты выжить будет невозможно. Сердце его бешено колотилось в груди, однако данталли сдерживал дрожь, которой хотело поддаться тело марионетки. Внутренне Артур Веррен молил богов о спасении. Он боялся. Он хотел жить. Он готов был упасть на колени перед данталли и просить пощады.

«Нет», — твердо сказал себе Мальстен. — «Они — не щадят никого».

В голове вновь пронеслись слова Бенедикта Колера, сказанные три года тому назад.

Ваша дражайшая матушка, да будут боги милостивы к ее душе, сыпала проклятьями, словно ведьма, когда огонь коснулся ее. Я очень сожалею о том, что сделал с ней демон Сезар. Счел, что вы должны знать, до чего довело благородную даму Иннессу Ормонт само ваше появление на свет и чего ей стоило ваше обучение.

«Сделай шаг», — мысленно приказал Мальстен. Нити толкнули Артура Веррена вперед, и он перевалился через мраморное ограждение и рухнул вниз — молча.

Через несколько секунд марионетка была мертва, и дару данталли стало не за что цепляться. Нити исчезли, и на смену им мгновенно пришла расплата, призванная наказать кукольника за вмешательство в чужое сознание — эта боль всегда приходила сразу. Однако исчезла она так же быстро, как появилась: руку Бэстифара вновь окутало алое сияние, но на этот раз оно не причиняло боль, а сдерживало ее.

— Бэс… — качнув головой, пробормотал Мальстен.