Сетунь

– Тоже мифы? – скептически поинтересовался Стас.

– Нет, кажется, это было в балладе Жуковского, – почесал в затылке Михаил.

– У вас здесь такая хорошая библиотека?

– Нет, но у жены прекрасная память.

– Необыкновенная женщина – твоя жена, – сказал Стас, и трудно было понять, комплимент ли это. В душе Михаила ожили прежние ревнивые подозрения. А Стас тем временем говорил:

– Стоит ли все-таки так загружать детские мозги? Нужен ли им сейчас Жуковский? Эрудиция Светланы – выше всяких похвал, но мне кажется, это уже лишнее.

– Ну что за глупости? – сказал Михаил. – Может, нам еще цензуру ввести? Неужели даже горстка людей не может существовать без того, чтобы не вводить какие-то запреты? Тем более запреты на знания. Когда это знания были во вред?

– С другой стороны, – сказал Стас жестко, – может, не зря на протяжении человеческой истории существовали институты и организации, осуществлявшие эту самую цензуру? И не зря конец света наступил в период максимальной доступности информации – когда стоило выложить ее в интернет, любые сведения сразу становились всеобщим достоянием?

– Много я слышал возможных причин конца света, но такую – в первый раз, – сказал Михаил с усмешкой. – Мне даже легче представить, что бог разгневался на людей и убил их своим электричеством.

– Зря ты шутишь. Ведь я о твоих детях беспокоюсь. Мог бы хотя бы выслушать сначала, а уж потом смеяться, – вздохнул Стас, и Михаилу сразу стало неловко.

– Извини. Продолжай, пожалуйста, – сказал он.

– Мне трудно подобрать слова, но постараюсь. Может, конечно, здесь и место силы, но сила эта – недобрая. Ты ничего не замечал последнее время странного в поведении детей?

– Максима кошмары мучают, – неуверенно сказал Михаил. – Честно говоря, мне просто не до того, чтобы следить за ними, слишком много других дел, я ведь единственный добытчик. Надо у Ланки спросить.

– Не надо пока, – перебил его Стас. – Она все поймет по-своему, только зря забеспокоится. Или обидится. Понимаешь, если тут и впрямь сидит ментал и давит всем на мозги… Связь с ним – двусторонняя. То есть я хочу сказать, что сам он не в состоянии придумывать какие-то ужасы, он может лишь извращать на свой лад и вытаскивать из подсознания образы, которые и так уже существуют в детских мозгах. И если еще рассказывать им страшилки… получается просто питательная среда для него. А твоя жена без всякого злого умысла пичкает детей такими вещами. И ведь скажи ей об этом – ответит, что желает детям только хорошего. И ведь действительно добра хочет. Я не знаю, что делать в такой ситуации. Ее ты не изменишь. Вот и думайте, что лучше – либо попробовать уйти, либо сидеть и ждать следующей напасти. Вы долго тут не протянете, помяни мое слово.

– Ну, спасибо, утешил, – усмехнулся врач. – По-моему, ты преувеличиваешь все-таки.

Он бы, может, и прислушался к совету уйти, да только осуществить его было трудно. А еще Михаила с недавних пор преследовала мысль, что куда бы они ни подались, беда настигнет их везде. Похоже, свое проклятие они таскают за собой.

И вдруг его словно кольнуло. Он подумал, что все эти странности, участившиеся в последнее время, совпали с появлением Стаса.

«Может, вот и разгадка, – мелькнуло у него в голове. – И ментала далеко искать не надо – я своими руками притащил его в бункер?»

Но он тут же отмел эту мысль как недостойную. Чего доброго, так он скоро уподобится тем обитателям метро, которые считали его жену ведьмой.

В коридоре его окликнула Тина:

– Надо поговорить.

Она увела его в самый дальний угол и внимательно осмотрелась, нет ли рядом кого. Михаил думал, что знает, о чем пойдет речь – опять она хочет его вернуть. Но ошибся.

– Ты знаешь, что Рустам и Наташа теперь хотят жить вместе?

Михаил вздохнул:

– Парню шестнадцать, ей семнадцать. Я давно заметил, что у них любовь. Рановато, конечно, но сейчас времена такие. Может, даже лучше, что рано создадут семью. Продолжительность жизни наверняка теперь уменьшится, а так они хоть успеют детей завести, пока еще относительно здоровы. Надо смотреть на вещи трезво.

– То есть тебе все равно? – уставилась на него Тина. – Я думала, ты мне поможешь ее вразумить. Меня она уже совсем не слушает! Ей плевать на собственную мать. Она говорит – хватит с нас того, что мы мир угробили, нечего мешать им жить, как они хотят.

– А разве мы им можем помешать? – спросил Михаил. – Не волнуйся, у нее переходный возраст, это бывает. Рано или поздно это все равно бы случилось. Рустам – неплохой парень, думаю, сумеет ее оберегать. Да ведь и выбора тут у нее особого нет. Может быть, пусть лучше и впрямь заведут детей.

– Таких же, как она, дефективных?

Врач почувствовал, как он устал за все эти годы – устал тащить на себе этот бункер, отвечать за безопасность его обитателей, разнимать склоки, вмешиваться во все, что здесь происходит.