Севастополь

Из тридцати трех патриотов, вывезенных на расстрел, в числе которых были Ревякин, Терещенко, Пиванов, Мякота, Гузов, Горлов, Женя Захарова, Люба Мисюта, Нелли и другие подпольщики, спаслись лишь Балашов и еще двое (не члены подпольной организации). Все остальные были зверски убиты гестаповцами.

* * *

Прошли годы с тех пор, как победно закончилась историческая битва за Севастополь. На месте былых сражений развернулась великая стройка. Из руин поднимается новый, еще величественнее и краше город русской славы, и в этом величавом труде строителей воодушевляют бессмертные примеры героев, отдавших свои жизни в борьбе за свободу и счастье советских людей.

А. Сурков

Малахова кургана вал.
Знакомый путь до Балаклавы…
Ты дважды пал и дважды встал
Бессмертным памятником славы.

На ост отхлынули бои.

В пустынных бухтах космы тины.
Чернеют копотью твои
Непобежденные руины.

И кажется — куда ни глянь —

Одна огромная могила.
И кажется — чужая длань
Тебя навеки раздавила.

Пусть сбудется, что суждено.

Судьба героев неизменна.
Непобежденному дано
Стряхнуть могильный холод тлена.

Ты пал, оружья не сложив.

Сражался, не ломая строя.
И в каждом русском сердце жив
Твой образ — города-героя.

О боевой твоей судьбе

В просторах русских песня льется.
В кубанских плавнях по тебе
Тоскует сердце краснофлотца.

Свершая тяжкий ратный труд

На кораблях, в степях Донбасса,
Твои орлята, в битвах, ждут
Вождем назначенного часа.

И он настанет — этот час

Расплаты грозной и кровавой.
И ты воскреснешь третий раз,
Увенчанный бессмертной славой.

* * *

"Вахт ам Райн" внизу гнусит гармошка.
Темень. Тень немецкого штыка.
В полночь старый черноморец Кошка
Будит краснофлотца Шевчука.

И идут они от Инкермана

Сквозь потемки мертвой тишины
До высот Малахова кургана,
Мимо Корабельной стороны.

Часовым глаза слепят туманы.

Что там промелькнуло впереди?
То ли тени, то ли партизаны —
В темноте попробуй разгляди.

Шорох. Всплеск. И тело неживое

Приняла свинцовая вода.
Вдоль причала в ночь уходят двое,
Не оставив на камнях следа.

На скалу карабкаются ловко,

Раздирают заросль камыша.
Гулкая старинная кремневка
Вторит автомату ППШа…

Смерть сердца морозом оковала.

В темном склепе не видать ни зги.
Слушают четыре адмирала
Легкие матросские шаги.

И сказал Нахимов Пал Степаныч,

Славный севастопольский орел:
Это Кошка, адмиралы, на ночь,
На охоту правнука повел.

Ужас на пришельцев навевая,

Воздухом бессмертия дыша,
Ходит по развалинам живая,
Гневная матросская душа.

Чует сердце — скоро дрогнут скалы

От стального крика батарей.
Мы еще услышим, адмиралы,
В бухтах грохот русских якорей…

Звездный мир над бухтами огромен,

Штык качнулся и упал во тьму.
Лазарев, Корнилов и Истомин
Отвечают другу: — Быть тому!

Аркадий Первенцев Третий удар (отрывок из киносценария)

Ночь. Аппаратная Василевского. Маршал читает ленту, диктует телеграфистке.

Василевский. Передавайте Сегодня, восьмого апреля, в восемь ноль-ноль приступаем к выполнению вашего приказа об освобождении Крыма.

Сталин смотрит на стенные, затем на карманные часы. В руке Сталина часы. На них ровно пять. Часы тикают.