Севастополь

Последним выступил комсорг тринадцатого — матрос Шевкопляс. Он достал из нагрудного кармана аккуратно свернутый листок, вырванный из тетради, и начал читать проект решения комсомольского собрания.

— Над нашим родным городом — главной базой Черноморского флота, над всеми нами нависла смертельная опасность. Враг рвется в наш любимый Севастополь…

Шевкопляс окинул взглядом товарищей, и голос его зазвучал еще уверенней и тверже:

— Мы клянемся Родине:

Первое. Не отступать назад ни на шаг.

Второе. Ни при каких условиях не сдаваться в плен.

Третье. Драться с врагом до последней капли крови.

Четвертое. Быть храбрыми и мужественными до конца, показывав пример бесстрашия, отваги, героизма всему личному составу.

Пятое. Наше решение-клятву поместить в боевых листках и сообщить по всем дзотам, окопам, огневым точкам.

Шестое. Настоящее решение обязательно для всех комсомольцев.

Дружно поднялись вверх руки. Комсомольцы единодушно одобрили решение.

К Калюжному подвинулся Сергей Раенко:

— Пора в дзот. Надо сменить «шахтеров». Ведь их будут принимать в комсомол.

В темноте, по липкой грязи они возвратились к себе в одиннадцатый. Калюжный встал на вахту, а Сергей Раенко прибавил огня в коптилке и достал из ящика чистый бланк боевого листка. Присев за столик, Сергей ровным и твердым почерком написал на листке комсомольскую клятву.

Скоро пришел с собрания Григорий Доля, а вместе с ним радостные и возбужденные Мудрик, Радченко и Четвертаков.

— Приняты! — крикнул с порога Мудрик. — Теперь дзот у нас комсомольский.

— И не только дзот, — добавил Доля. — Политрук Гусев сказал: вся рота стала комсомольской.

Раенко крепко пожал руки «шахтерам», а Погорелов сказал:

— Значит по-комсомольски надо держаться… Друг к другу стоять плотно, как подшипники притирают, чтобы зазора не было.

При свете коптилки командир прочел воинам текст комсомольской клятвы и первым поставил свою подпись. За ним — Григорий Доля, Алексей Калюжный, Дмитрий Погорелов. Поставили свои подписи и трое молодых комсомольцев Мудрик, Четвертаков, Радченко.

Калюжный взял боевой листок с клятвой и прикрепил его в простенке между амбразурами дзота.

ТАК ДЕРЖАТЬ

Второе наступление на Севастополь гитлеровцы именовали «генеральным». И действительно, они ставили на карту все, что могли.

На рассвете 17 декабря 1941 года на тридцатикилометровом севастопольском фронте, протянувшемся дугой от Качи до Балаклавы, немцы открыли ураганный огонь. Горизонт затянуло дымом разрывов. Десятки вражеских самолетов бомбили наши боевые порядки и город. Под прикрытием огня артиллерии и минометов двинулись на штурм севастопольских позиций немецкие танки, а за ними автоматчики. Фашисты стремились прорваться из района Дуванкоя через Бельбекскую долину, деревню Камышлы на северо-восточную оконечность Северной бухты. Это был кратчайший путь к Севастополю.

Именно здесь, на направлении главного удара фашистских войск, стояли на высотах, господствующих над Бельбекской и Камышловской долинами, дзоты моряков-черноморцев.

Защитники одиннадцатого дзота были на своих боевых постах. Раенко, Погорелов и Калюжный держали вахту у пулемета. Остальные заняли свои посты в окопах круговой обороны.

Шквал артиллерийского огня обрушился в долину. Снаряды рвались вокруг — и в деревне Камышлы, и на соседних высотах, и в Темной балке.

Вот перед самой амбразурой взметнулось пламя. Вздрогнул корпус дзота, посыпалась земля.

"Началось!" — подумали моряки.

Через некоторое время Раенко позвонил на командный пункт роты — «Москва». Отвечал лейтенант Садовников. Спокойным голосом он сообщил, что тринадцатый дзот вступил в бой, и приказал быть в боевой готовности.

— Тринадцатый! — крикнул Раенко пулеметчикам, показывая рукой в сторону железнодорожного моста, откуда донеслась длинная пулеметная очередь.

— Как они там? — одним дыханием промолвил Погорелов, оборачиваясь к Алексею Калюжному.

Отбивая одну за другой атаки гитлеровцев, тринадцатый не давал немцам продвинуться вперед. В полдень фашисты подвезли артиллерию и ударили по дзоту из орудий. Осколками снаряда был смертельно ранен Шевкопляс. Через два часа он скончался.

Стемнело, но бой в Бельбекской долине не утихал. Стойко сражались воины комсомольской роты. К вечеру фашисты обошли тринадцатый дзот. Под покровом темноты моряки вырвались из вражеского кольца и пробились к своим.

Однако немцам не удалось продвинуться по Бельбекской долине. С высоты, поднимавшейся над Симферопольским шоссе, открыли огонь защитники дзота № 15, которым командовал матрос Умрихин. Им пришлось вступить в единоборство с фашистским танком. Разворачивая гусеницами шоссе, танк подполз к дзоту и ударил из орудия по амбразуре. Снаряд разорвался в дзоте. Умрихин погиб. Но его товарищи забросали гранатами фашистскую машину. Танк запылал. Экипаж пытался бежать, но был уничтожен метким огнем моряков.