Севастополь

Тут политрук заметил убитого фашиста, тело которого свесилось из башни. Улыбаясь, Мададов спросил:

— Чья работа?

— Общая, — ответил Широзия.

— Умело сделано! Не дали ступить ногой на севастопольскую землю. Молодцы!

— До каких же пор мы будем в этом окопе сидеть? — возбужденно воскликнул Тапдыг в ответ на похвалу. Ему уже казалось постыдным находиться тут без дела, тем более, что перестрелка в лощине снопа усилилась.

— Пока не придет приказ.

— А когда же он придет?.. И кто его принесет?.. — настаивал Тапдыг. Указав на Широзию, он добавил: — Ему вот не меньше моего не терпится опять в бой.

Над батареей взвилась в воздух серия красных ракет.

— Ну, Таптыг, вот тебе и приказ о контратаке! — сказал политрук и резко поднялся с земли. — За Родину, за Сталина, вперед! — крикнул он и побежал в сторону противника.

Справа и слева слышались слова команды и громкие призывы. Вон поднялась морская пехота. Черные фигуры краснофлотцев замелькали на снегу. Гараев, Широзия и Наибов бросились вслед за политруком. Они обежали еще дымившийся танк и устремились вверх по дороге, туда, где через минуту все уже смешалось в сутолоке рукопашного боя, поглотившего их всех.

С винтовкой наперевес Тапдыг кинулся в штыки. Чей-то знакомый, предостерегающий окрик послышался около, но откликаться не было времени. В первую минуту он еще видел рядом Мададова и Широзию, а потом и они куда-то исчезли. Несколько пуль просвистало над ухом, но он и на них не обратил внимания. Бой захватил его.

Он орудовал штыком, стрелял и бежал дальше, что-то крича во весь голос. Неожиданно сбоку мелькнула серо-зеленая шинель. Кто-то метнулся ему под ноги, и он, не удержавшись, упал и выронил винтовку.

Тапдыг и гитлеровец вскочили одновременно.

— Рус! Хенде хох! — крикнул немец, который оказался здоровенным детиной.

Тапдыг не раздумывал над этими непонятными ему словами. Он прыгнул на фашиста и подмял его под себя. Сколько времени Гараев провозился с гитлеровцем, для него осталось неизвестным. Вдруг он услышал знакомый голос:

— Кацо, зачем устраивать кавказскую борьбу?

Широзия помог ему скрутить фашиста, и они сдали его раненым бойцам, которые направлялись в тыл, а сами побежали дальше, вслед улепетывающим гитлеровцам.

— Вперед, за Севастополь! — крикнул, догоняя их, Холмогорцев.

Рядом с ним мелькнула темная шинель Павлова. Рашидов, размахивая левой рукой, что-то кричал на бегу своему взводу. Чобан Дамиров несся, не замечая ям и воронок, стараясь только не потерять из виду Гаджиева. Даже маленький Али Наибов не отставал от других.

"И Абас здесь, — радостно отметил Тапдыг. — А вон мчатся Солнцев и Галандар Кулиев. А дальше…"

А дальше неудержимой, сметающей все на своем пути, черной лапиной катилась на врага морская пехота.

Сзади раздался мощный орудийный залп. Это заговорили военные корабли Черноморского флота. Со стороны Инкермана их поддержал бронепоезд «Железняков». Теперь отрывистые, сухие выстрелы зениток Соловьева потонули в гуле орудий главного калибра.

Не устояв перед этим массированным ударом, армия захватчиков с большими потерями откатывалась от стен города.

Это был один из самых ожесточенных боев сорок первого года на Севастопольском фронте.

Победоносно встречали защитники черноморской твердыни наступающий 1942 год. На следующий день в сводке Городского комитета обороны говорилось:

"Предпринятое немецкими захватчиками решительное наступление на Севастополь, начавшееся с рассвета 17 декабря, закончилось полным провалом…

Наши части перешли в контрнаступление и, нанося удары по войскам прикрытия неприятеля, к исходу вчерашнего дня овладели тремя населенными пунктами.

Наша авиация бомбардировочными и штурмовыми действиями истребляет противника на отходе.

На пути отхода противник оставляет большое количество оружия и боеприпасов. Вражеские окопы завалены трупами солдат и офицеров".

Нашим контратакующим войскам удалось значительно улучшить свои позиции в районе Мекензиевых гор и выбить противника из Камышлы, Любимовки и Бельбека. Прошедшая из конца в конец всю Европу армия фон Манштейна еще нигде не встречала такого упорного сопротивления.

* * *

Шли первые часы тысяча девятьсот сорок второго года. На батарее Соловьева его встречали, как подобает победителям. Шефы батареи Валентина Сергеевна Холмогорцева и ее активистки накрыли праздничные столы, сооруженные из снарядных ящиков, прямо у орудий. В полночь к артиллеристам пришли представители городских организаций. Они поздравили батарейцев с боевыми успехами и наступающим праздником.