Севастополь. История. Легенды. Предания

Совсем недавно в бездонных хранилищах Российского государственного архива древних актов морским историком был обнаружен чрезвычайно интересный документ. Озаглавлен он следующим образом: «Краткая идея об укреплении Севастопольского пристанища (HAVRE)». Ранее в научном обороте этот документ еще не был. Не совсем понятна датировка его. И хотя подпись гласит «1796 год», судя по содержанию, она ошибочна и более уместно говорить о 1786 годе. Не совсем понятно и окончание в названии — HAVRE. Но при чем здесь французский Гавр? Быть может, автор «идеи об укреплении севастопольского пристанища» просто-напросто взял за основу этой идеи устройство Гаврского порта? Перед нами еще одна тайна Севастополя…

В 1787 году состоялась знаменитая поездка императрицы Екатерины Второй в южные пределы Российской империи. Конечной точкой этой поездки стал только что основанный Севастополь.

* * *

Относительно обретения городом своего нынешнего названия существует легенда. Суть ее такова. Изначально императрица Екатерина Вторая якобы хотела назвать будущий Севастополь Херсоном (в честь средневекового Херсонеса), а будущий Херсон — Севастополем (как тогдашнюю главную базу Черноморского флота). Какая-то логика в этом была, но только внешняя и сиюминутная.

И вот курьеры получили засургученные пакеты с высочайшими указами о присвоении названий строящимся городам. Но пути Господни неисповедимы! Отъехав от петербургских застав, курьеры завернули в один из придорожных кабаков и выпили лишку, а, выпив, попросту перепутали свои засургученные пакеты. Так Севастополь стал Севастополем, а Херсон — Херсоном. Когда об ошибке донесли императрице, мудрая Екатерина менять уже ничего не стала.

— Как случилось, так, значит, и должно быть! — якобы сказала она.

Однако это, скорее всего, лишь красивая легенда. Как обычно бывает, в жизни все произошло куда более обыденно и прозаично. Вот точка зрения на этот счет историка XIX века В. Головачева: «…Порт носил все еще имя последней необитаемой татарской деревушки, забытой на северном берегу залива, — и потому Потемкин избрал для него, по выражению Дюбуа де-Монпере, фантастическое имя в греческом стиле — „Севастополь“, что значит приблизительно — „почтенный город“; и имя это было утверждено за ним нашей императрицей в начале 1784 года.

Это новое название много упростило всю номенклатуру местности. Греческие ее имена, в описываемое нами время, никому у нас не были известны. Их восстановили только позднейшие археологи и нумизматы. Главный залив называли у нас тогда кто просто Ахтиаром, кто Ахтиарской гаванью. А южным его впадинам и вовсе не было никакого названия. С наименованием же адмиралтейской местности, то есть — местности, лежащей между нынешними Южной и Артиллерийской бухтами, „Севастополем“ — дело несколько выяснилось. Многие уже стали называть главный залив, то есть самый Ктенус, рейдом, а большую его бухту Корабельной гаванью; и потом уже ориентировались от Севастополя, называя: „Первая бухта к востоку“, „вторая бухта к востоку от гавани“, „первая к западу от Севастополя“, и так далее. Но так как первое впечатление бывает почти всегда прочнее, и притом запрета от Потемкина не было называть новое место как кому угодно, то на всех картах и во многих официальных бумагах имя Ахтиара долго еще оставалось первенствующим, и было даже, на некоторое время при императоре Павле Петровиче, восстановлено за Севастополем официально».

С присоединением Крыма и основанием Севастополя существенно изменился и титул российской императрицы. Отныне она именовалась следующим образом: «Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, царица Казанская, царица Астраханская, царица Польская, царица Сибирская, царица Херсонеса Таврического…»

Много ли городов в императорском титуле, владение которыми было приравнено к целому царству? Всего лишь семь! Но если Москва, Киев, Владимир — былые великокняжеские престолы, Новгород — былое государство-республика, а Казань с Астраханью отвоеванные татарские ханства, то Херсонес Таврический явно выпадает из общего перечня. Он стоит особняком и по времени и по своему значению. Почему в титуле значится именно Херсонес, когда, казалось бы, правильнее сказать «царство Таврическое» или «царство Крымское», даже «земли Новороссийские», казалось бы, были здесь куда логичней. В этом, на первый взгляд, малообъяснимом факте видится сразу несколько возможных побудительных мотивов.

Первый из них, состоит, видимо, в том, что именно этот титул носил особый сакральный смысл, как символ легендарной столицы древних русов Орса-Корсуни. С этой точки зрения титул царицы Херсонеса весьма логичен.

Императрица Екатерина II. Художник А. П. Антропов. 1770-е гг.

Во-вторых, этот титул показывал всем на никогда не прекращавшееся духовное единство Херсонеса с Русью и Россией.

В-третьих, принятие такого титула подчеркивало закрепление господства России над Черным морем, ибо именно Херсонес-Севастополь и являлся ключом к этому господству.