Севастопольская альтернатива

Австрийский министр иностранных дел Буоль направил в Турин ультиматум, требующий немедленного отхода войск на 50 миль от границы, высылки (под австрийским контролем) всех нежелательных Вене эмигрантов. Для наивного зрителя казалось, что у Пьемонта нет другого выхода, кроме позорной капитуляции - либо новой Кустоццы. Кавур отверг австрийские требования, но ничего не предпринял. Австрийцы еще постояли на линии Тичино, не переходя реки и, видимо, ожидая кающихся посланцев из Турина. Наконец, 31 июля Хесс перешел границу и обнаружил перед собой не только пьемонтцев, но и синие французские мундиры. Немедленно Вена получила жесткое французское требование покинуть сардинские пределы и убираться за Тичино. Принять такое требование - значило перестать называться великой державой. Австрия отказалась и через два дня оказалась в состоянии войны и с Виктором-Эммануилом II, и с Наполеоном IV.

Цель французской и сардинской политика ясна - заставить Австрию первой начть войну, поскольку в ином случае Пруссия и другие германские королевства и княжества были обязаны союзным договором придти ей на помощь. Эта цель была достигнута. Можно полагать, что договоренность Тюильри и Зимнего дворца о невмешательстве России была достигнута еще раньше, возможно, что еще в прошлом году, в обмен на невмешательство Франции в русско-англо-турецкую войну. Теперь дело осталось за пушками.

Энгельс, "Генерал", как его величали друзья, был прав. Именно о будущем разделе сфер интересов в Европе договорились весной 1854 года недавно взошедший на престол после гибели своего кузена Наполеон IV и личный посланец Николая I Алексей Орлов.

Как раз в те дни, когда Николай Павлович принимал Парад Победы на константинопольском Ипподроме в первых столкновениях австрийских и французских частей у маленьких североитальянских городков начала звучать печальная для империи Габсбургов мелодия. А после большого поражения у Бинаско белые мундиры были вынуждены покинуть Милан и всю Ломбардию и уйти на восток - в Мантую, Верону и Тренто. Император французов и король Сардинии въехали на двух белых лошадях в ломбардскую столицу и проехали под аркой Семпионе, памятником триумфов того, первого Наполеона над теми же австрияками.

На этом австрийские беды не закончились. Еще через две недели, в субботу восьмого сентября 1855 года, их армия, около ста пятидесяти тысяч бойцов, которую после Бинаско возглавил лично император Франц Иосиф, вступила в сражение с французами (120 тыс.) и сардинцами (40 тыс.) на берегу реки Адидже, немного южнее Вероны. Позиции австрийцев подкрепляла военная крепость Вероны с ее артиллерией и шансы поначалу были неплохие. Но к обеду корпус генерала Гиулая, почти целиком состоявший из венгров, в том числе, из насильно зачисленных в имперскую армию после их сдачи в плен у Вилагоша революционных гонведов, побежал, перестреляв своих немецких командиров. За ими побежали польские и хорватские части, а единственный принимавший участие в этом походе итальянский полк попросту перешел к противнику с развернутыми знаменами и оркестром. Линия австрийцев смешалась, сломалась ... и рухнула.

К вечеру маршал Мак-Магон уже мог доложить императору, что победа полная, значительно превышающая ожидания (и, заметим в сторону, даже и желания) Его Императорского Величества. Около пяти тысяч австрийцев убито, большое число ранено, шестьдесят тысяч сдались в плен, остальные бегут из последних сил за Адидже. В числе пленных молодой император и старый фельдмаршал Хесс. На следующее утро Наполеон IV и Франц Иосиф I встретились в палатке француза. Цели войны для того были достигнуты, он вполне мог начинать мирные переговоры. А австрияк, и в нашей реальности вполне смышленый и спокойный почти до апатии человек, понимал свой крах и был готов отдать все свои итальянские владения, чтобы сохранить владения неитальянские.

Но на пути соглашения государей оказалось неожиданное препятствие. Телеграф. Это он принес в Вену весть о веронской катастрофе. К вечеру столица покрылась баррикадами. Слишком недавно еще отгремели грозы "Весны Народов", слишком в памяти была осада той же революционной Вены императорскими войсками фельдмаршала Виндшигреца и разгон рейхстага шесть лет назад. Через два дня правящий в столице Национальный Совет объявил о детронизации Габсбургов и провозглашении Германской республики. Это не могло не заинтересовать продолжавших править на остальной территории Германского Союза королей и князей.

Особенно живо отреагировали в Берлине. Прусское правительство в начале войны находилось в затруднении - послать ли войска на Рейн в помощь австрийцам или спокойно наблюдать за войной, чтобы после неминуемого истощения габсбургских сил продвинуть свой "малогерманский" проект объединения остатка немецких монархий в новую империю под верховенством Гогенцоллернов. Предполагалось, что Николай Павлович, прочно связанный войной с Англией и своими новыми балканскими приобретениями, не сможет помешать так, как он помешал пять лет назад в Ольмюце, выступив верховным арбитром в австро-прусском споре.