Севастопольская альтернатива

получить проливы с

Константинополем,

Юго-Западную Армению,

Лазистан с

Трапезундом

часть Северного

Курдистана ("желтая зона")

180

394

100

(оценка)

По факту потеряна Карская и большая часть Батумской области

-25

190

Приложение 3. Сентиментальное путешествие вокруг Черного моря

Нет, не получается удержаться на как бы научной точке зрения - не тот предмет. Вот я написал - "двести тысяч квадратных километров". Действительно, примерно столько земель перешло в конце концов от империи полумесяца к новой державе улетевшего с Босфора на север двуглавого орла, а потом к нерушимому до поры Союзу серпа и молота. Территория нынешних суверенной Молдовы с мятежными Приднестровьем и Гагаузией, Черновицкой, Одесской, Николаевской, Херсонской, Крымской и Запорожской областей незалежной Украйны, нескольких районов Ростовской области, Краснодарского края, Страны Души и автомата Калашникова - Абхазии, Западной Грузии до Сурамского перевала, и Аджарии в конце списка российских завоеваний и нашего движения с запада на восток вдоль берега Черного моря. Но разве может перечисление сказать о том, чем остались в памяти эти области, края и республики за прожитую жизнь?

Веселые, как будто игрушечные, Черновцы c горбатыми улочками, с выстроенным чешским архитектором особняком православного митрополита, в котором при Советах разместился здешний университет. Мы были тут с тобой порознь. Ты заехала сюда, когда путешествовала с нашим подростком-сыном по Карпатам, а я двумя годами позже - на какую-то фантастическую Всеукраинскую конференцию по химической якобы кибернетике. И мой доклад и то, что излагали другие, были конечно, полной чепухой - какая же может быть украинская, да еще и химическая кибернетика? Но жили и заседали мы в горно-лесном доме отдыха под названием "Валя Кузьмина", куда ехали от здания универа по прелестной дороге - хатки, распятия на перекрестках, холмы, убранные по осени поля с копнами и громадными кучами яркооранжевых тыкв. Я привез тогда в Москву большой пакет свежих грецких орехов размером с большое яблоко каждый и ореховую настойку в небольших бутылочках в форме деревенской каплицы с "луковичной" крышей.

А в Кишинев впервые мы приехали с тобой вместе, путешествовали после окончания вуза и перед тем, как я улетел в Хабаровск служить свои два года. Помнишь ночной ресторан "Каса Маре", вино в глиняных кувшинах и клезмерский оркестр, весь разместившийся на огромной крестьянской, на всю семью кровати? Оркестр играл мелодии здешних народов, все больше о любви Ионела к Мариоре, Хаима к Рахили и Петруся к Оксане. А мы и наши друзья ели кушанье под роскошным названием "Токанья дю порк ку мэмэдигуцэ ши пепень", что собственно, означало гуляш с мамалыгой и соленым огурцом, пили "Мерлу" и тихенько подпевали оркестрантам. Троллейбус шел к вокзалу по улице Роз и мы подумали, что ездить на работу по улице с таким названием просто обидно.

Еще раз я приехал в этот город зимой, спустя двадцать два года на ТРИЗовские курсы к Борису Злотину, Город был по-прежнему хорош, но по главной улице серой лентой драповых пальто и спортивных курток двигалась демонстрация с лозунгами из неумело выведенных латинских букв и горящими жгутами свернутых газет. "Чемодан-Вокзал-Россия" - скандировали демонстранты. Вечером у памятника маленькому, но гордому Штефану Великому я встрял в беседу с местными активистами с вопросом: "Ссорясь с русскими как нацией, на чью помощь они рассчитывают в дальнейшей жизни?" Услышав сразу два ответа, про братьев из-за реки и про опору на собственные силы, я понял все окончательно, и теперь жалобам на разрушенную экономику и холодные дома из этого суверенитета я сочувствую, но помочь могу не больше, чем грузинам или таджикам. "Ты этого хотел, Жорж Данден!" - уж если претендуешь быть частью семьи латинских культур, надо бы хоть Мольера читать. А Злотин, к слову, живет теперь, по-моему, в Детройте и обучает американцев все тому же ТРИЗу, во имя Генриха Альтова и пророков его. Хороший мужик, увлеченный, как и положено тризовцу.

А до Кишинева был Измаил, куда мы плыли ночью на палубе парохода, как помнится, "Белинский". Помню гитару на корме - шестидесятые ж годы. Помню звездное небо над нами. Про нравственный закон внутри как-то не отложилось, но были мы молоды, веселы, любили всех вокруг, а друг друга в особенности - так какой еще нравственности? Была Килия, где мы впервые увидели через реку зарубеж, ничего особенного, низкий и, наверное, болотистый берег, а, впрочем, чего ждать от Румынии? Следующую заграницу я увидел осенью также через речку в стереотрубу из Благовещенского укрепрайона. Тоже ничего такого, домики, лес, котельная с жутко высокой трубой, портрет Председателя Мао высотой метров десять.