Севастопольская альтернатива

Как видим, русско-британская война стала переходить из острой фазы в хроническую. Русские решительно ничем не могли вредить англичанам на море, а те мало что могли сделать на суше. Сохранялось заметное превосходство войск королевы в вооружении, но и оно уменьшилось при поступлении в русские войска заказанных в Бельгии при начале событий штуцеров. Собственно, ведь и в нашей реальности давящей русских гирей были не только и не столько штуцера и пушки, сколько совершенно несравнимая логистика. Наши воевали на своей земле, союзники — за 3–5 тысяч миль от своих берегов. И при этом снабжение англо-французов, спервоначалу тоже ужасное, с каждой неделей улучшалось. А русское — было хуже день ото дня, до гнилых сухарей, вечного голода на порох и нехватки соломы на подстилку раненым в госпиталях.

Но в К-реальности ситуация отличалась. Собственно, как раз в госпиталях все было как всегда. Подстилок нехватало, лекарств — тем более, антисептика еще не изобретена. Светлыми уголками были те, где сказывалось влияние профессора Пирогова из Медико-Хирургической Академии, сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины, киевского профессора Гюбенета, североамериканских врачей-добровольцев. Но в общем… тоскливо. Если посмотреть на историю всех русско-турецких войн XVIII и XIX столетия, то увидим, что вне зависимости от хода дел от ста до ста пятидесяти тысяч убитых, умерших от ран и более всего от болезней русской армии гарантировано.

Но с продовольствием было получше. Снабжение теперь стало обязанностью побежденных турок и победители немного отъелись. Нынче не было того, что потрясло в С-реальности даже маловпечатлительного к чужим бедам князя Меншикова, когда солдатики хлебали воду с черными кусочками гнилых сухарей. Все-таки подвозили из Фракии, Румелии, Анатолии и овощи, и кукурузную муку, и мясо, и вино. Шинели, конечно, после марша с боями от Дуная до Мраморного моря поистрепались, но мягкий средиземноморский климат спасал. В общем, стотысячная Балканская армия в окрестностях Царьграда, как стало модно нынче называть этот город, чувствовала себя неплохо. Так же, как отдельные ее оряды, общим числом до пятидесяти тысяч, которые были разбросаны от Белграда, Ниша и Скопле до Варны и Силистры.

Солдатиков, правду сказать, немного удивляло то, что угнетенные турками, а ныне освобожденные братья-христиане живут получше, чем в русских деревнях. В нашей реальности такое удивление было в 1877 году и зафиксировано Достоевским в "Дневнике Писателя": "… вдруг мы увидели прелестные болгарские домики, кругом них садики, цветы, плоды, скот, обработанную землю, родящую чуть не сторицею, и, в довершение всего, по три православных церкви на одну мечеть, — это за веру-то угнетенных!" Но такое несовпадение картинки с ожиданиями и всегда как-то получается при походе или хоть туристической поездке за российские рубежи.

Государь после Парада Победы не стал засиживаться в Константинополе. Он оставил там Александра Николаевича, чтоб был в команде человек, которому он может доверять, а сам вместе со свитой на фрегате ушел в Одессу, чтобы вернуться в Санкт-Петербург. Навстречу ему в эти сентябрьские дни ехало несколько сот российских чиновников и офицеров, командированных для службы в новых протекторатах: Валахии, Молдавии, Сербии и Болгарии.

Можно бы, конечно, заранее осудить их как "господ ташкентцев", "чинуш николаевской эпохи", поголовных взяточников и так далее. Но других у нас с вами под руками нет. Да и так ли хороши были б ангелы в вицмундирах? Вон, известный актер Щепкин рассказывает про некоего курского губернатора, что тот совсем не брал взяток. И куряне были недовольны. "Но главное, что возмущало все общество, это то, что он не брал взяток. "Что мне в том, — говорил всякий, — что он не берет? Зато с ним никакого дела не сделаешь!""

Во всяком случае годы русского "киселевского управления" Валахией и Молдавией (1829-34) были, как будто, не худшими в истории Придунайских княжеств. Появилось там нечто вроде умеренных конституций, феодальные средневековые поборы заменены на фиксированный денежный налог. Цыгане признаны людьми, и хоть оставались все до единого боярскими рабами, но уж убивать их стало теперь уголовным преступлением. Улицу в Бухаресте построили, которая и поныне носит имя Киселева. Известный министр Нессельроде говорил о его политике в княжествах, как о стремлении "навязать некоторым образом жителям всех классов благодеяние правильной администрации".

Ну, действительно, если какая-то местность попадает под крепостнический николаевский режим — так надо посмотреть, что было ДО того. Может быть, хивинское людокрадство?

В любом случае, до открытого сопротивления русским на занятых территориях дело пока не дошло. Славяне и греки умеренно рады уходу из-под османской власти, а мусульмане догадываются, что все могло быть намного хуже после такого поражения. Пока что поставки продовольствия, фуража и прочего русским ненамного выше обычных турецких налогов.