Севастопольская хроника

Примерно за два часа был сделан расчет командного состава, а к вечеру рассортирован весь личный состав. Формирование дивизии шло и ночью, к утру оно было закончено, а к рассвету удалось получить оружие, а вслед за тем тачанки, повозки, грузовики, пушки, и к вечеру второго дня Первая кавалерийская дивизия была организационно связана, и Петров, докладывая об этом командующему Приморской группой войск генералу Чибисову, попросил разрешение с неделю «погонять» дивизию в поле. Генерал дал «добро».

После недели, проведенной в поле, дивизия была брошена в дело. Конечно, в ее первых боевых действиях обнаружились сбои, ошибки и неудачи. Были и потери из-за неопытности, что поделать! Война есть война, в ходе боев бывают потери, в которых ни полководцы, ни солдаты неповинны.

Оборона Одессы строилась не сразу и с болью от напрасных потерь. Они были не только в этой, еще не накопившей опыта современной войны дивизии, но и в других соединениях, где и боевая выучка находилась на той высоте, которую называют должной.

Первая кавалерийская дивизия уступала штатным. И это в какой-то мере закономерно, ведь возникла-то она неожиданно: в начале войны Семен Михайлович Буденный кликнул клич всем старым кавалеристам – буденновцам, котовцам и чапаевцам – собраться под боевые знамена и встать на защиту Родины от фашизма, и они поскакали – кто в Одессу, кто в Полтаву, а кто и в Днепропетровск. Эти три города были назначены местами сборов. Кое-кто прибыл в шлемах-буденовках с крупными красными матерчатыми звездами, а иные даже с клинками.

В боях дивизия сплотилась, закалилась, набрала опыт, а один из ее полков вступил в бой с танками противника и из своих сорокапятимиллиметровых пушек подбил два танка, а танкистов взял в плен.

Когда кавалеристы берут в плен танкистов, это не счастливая случайность. Это подвиг. Подвиг, за которым таится глубокий смысл. Известно, что политики предусматривают стратегию войны, дают ей нравственное обоснование, военные определяют тактику, а народ берет на себя всю тяжесть кровопролитной борьбы с врагом. Народ знает одно: враг напал, Родина в опасности, ее надо защищать. И вот когда эта мысль становится достоянием каждого солдата, рождаются подвиги, один ярче другого…

За короткий срок генерал Петров сумел полюбить людей Первой кавалерийской дивизии, сохранивших от времен Гражданской войны безумную отвагу и постоянную боевую готовность, но пришлось расставаться – его назначили командиром 25-й Чапаевской дивизии, занимавшей один из важнейших участков обороны под Одессой. 25-я Чапаевская стала под его командованием грозой для немецко-румынских войск. И с этой дивизией он расставался неохотно, хотя и шел на повышение – его назначили командующим Приморской армией, с которой он заканчивал оборону Одессы, а затем встал под стены Севастополя.

В переполненной людьми подводной лодке время тянется мучительно медленно. Генерал не без зависти смотрит на своих заместителей, советников и помощников, так славно и с аппетитом похрапывающих, его же томят и жара, и воспоминания – когда полководец не ведет за собой полки, он вспоминает о былых походах. А во время обороны Одессы и Севастополя генерал отлично спал в любой обстановке. Причем спал понемногу, так называемым освежающим сном. Ляжет на топчан, накроется шинелью и тут же заснет. Через час-полтора вскакивает как огурчик и работает по шесть – восемь часов кряду.

Это было и тогда, когда командовал дивизией и даже когда был командармом.

Военный совет не раз укорял его за то, что слишком рискует частыми появлениями на переднем крае. А он не мог без этого, побудет на переднем крае – и все равно что живой воды напьется.

Больше всего его журили за случай, который вызвал восторг бойцов: на участке одного из полков, давно не выходившего из боев и вследствие этого сильно измотанного, создалась угрожающая обстановка – генерал взял пикап, приказал установить на нем два станковых пулемета, вскочил на подножку и, держась за дверцу кабины, помчался вдоль переднего края со строчащими пулеметами…

Воспоминания… Воспоминания… Он не ищет в них успокоения, но и не может остановить, оборвать их длинную нить. 17 октября 1941 года, после двух с лишним месяцев ожесточенных боев под Одессой, он во главе Приморской армии прибыл в Севастополь. Люди нуждались в отдыхе, а армия – в пополнении, снабжении оружием и необходимым войсковым имуществом. Однако в тот же день был получен приказ срочно грузиться в эшелоны и следовать на север Крымского полуострова, к Перекопу, где наши войска, оборонявшие Крым, не в силах были дальше сдерживать мощный, подобный лавине, напор 11-й немецкой армии. Она уже заняла Перекоп, и бои с новым ожесточением велись у Ишуни. Перевес в силах был на стороне противника, положение наших войск ухудшалось с каждым часом.

Эшелоны останавливались на крохотных степных станциях севернее Симферополя. Кругом ни посадки, ни бугорка, ни овражка – ровная голая степь.

Разгружались с невиданной быстротой и, не дожидаясь прибытия артиллерии, скорым маршем двигались в сторону Ишуни.