Севастопольская хроника

Сын Алексея Даниловича Шевченко — военкома эсминца «Бдительный»», потопленного немецкой авиацией в Новороссийском порту 2 июля 1942 года, пишет: «…Меня интересует судьба моего отца Шевченко Алексея Даниловича, комиссара эсминца «Бдительный», — где он похоронен? По одним источникам — он погиб с кораблем, по другим, его, обгорелого и слепого, но живого, отвезли в госпиталь, в какой неизвестно. По третьим, он погиб на Малой земле. Если Вас не затруднит, то сообщите, что Вам известно. Шевченко Федор Алексеевич».

Аналогична и просьба Виталия Маленко. Его отец служил на лидере «Ташкент», который погиб в Новороссийске, в тот же день и в тот же час, что и эсминец «Бдительный».

Скоро минет сорок лет с того дня, как сын бывшего заместителя начальника ПВО Главной базы Черноморского флота майора Калинчика Сергея Осиповича разыскивает место гибели отца. Ему удалось лишь узнать, что отец в конце июня 1942 года был ранен в плечо и живот и направлен на 35-ю батарею на мыс Херсонесский. А что случилось с его отцом там, у городка батареи, — никто не знает.

Евгения Степановна Нестерова слушала по радио «Литературную передачу» — читался отрывок из «Севастопольской хроники», и ей послышалось, что было упомянуто имя Виктора Сёмина… «Мое сердце, — пишет она, — дрогнуло. Я думаю, что это мой брат, пропавший без вести. Для меня он дорог. Прошу сообщить: может быть, кто знает его — жив он? Или кто укажет могилу? К сему Нестерова (Сёмина)».

Пропал без вести военврач II ранга Аркадий Зиновьевич Бовшовский. Вместе с Приморской армией он провел всю осаду Одессы и затем всю оборону Севастополя. Последнее письмо от него было датировано 27 июня 1942 года.

«Пропавший без вести» — так что же это такое?

И Шевченко, военный комиссар с эсминца «Бдительный», и Маленко с «Ташкента» погибли на своих кораблях, затопленных немецкой авиацией. Но водолазам не удалось разыскать их тела, и они попали в графу «пропавших без вести».

«Без вести пропали» и те, кто кинулся в воду, чтобы доплыть до катера у мыса Херсонесского, и те, кто был добит эсэсовцами, потому что тяжелые раны обессилили их — они не могли ни двигаться, ни сопротивляться. Пропавшими без вести числятся и те, кто был пристрелен по дороге в лагеря….

Никто не знает, сколько защитников Севастополя попали в плен и сколько из них выжили в тяжелейших, нечеловеческих лагерных условиях. Неизвестно также и то, скольким из них довелось после войны вернуться домой, — страна велика. Но знаю, что в некоторых военкоматах им до сих пор не вручены медали «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя», которые они заслужили. Обиды нанесены.

В некоторых военкоматах так отвечают, когда человек приходит за медалью: «Мы не знаем, где ты был в конце обороны!»

А если б по-человечески отнестись, то ведь можно было бы и узнать, где мог быть солдат в конце обороны Севастополя, — обстановка там создалась невероятно сложная.

28 июня немцы заняли почти всю Корабельную сторону — весь город простреливался артиллерией, под огнем держались все сектора обороны, все бухты; Стрелецкая, Камышевая, Казачья и весь берег в районе 35-й батареи.

К вечеру 29 июня бои шли уже у подножия Малахова кургана и у казарм флотского экипажа. Усилились бои и в других секторах, куда немецкое командование бросило крупные соединения танковых войск и авиации.

Положение осложнялось — на многих наших батареях не хватало снарядов, а на иных и вовсе, кроме «практических», то есть кроме болванок для практических стрельб, в артиллерийских двориках ничего не осталось.

Ураганный огонь артиллерии противника и непрерывные налеты бомбардировочной авиации приносили большие разрушения и выводили из строя многих защитников Севастополя — войска, оборонявшие город, вынуждены были отходить на новые рубежи. Немцы шли за ними по пятам.

Воины и мирные жители Севастополя в эти часы, часы грозной опасности, больше чем когда-либо жили надеждой на то, что Большая земля не оставит их — придут, непременно придут корабли, доставят пополнение, снаряды, и немец будет вышиблен из города, и восстановятся прежние позиции.

В течение дня разрушительные удары немецкой артиллерии и авиации нарастали, и весь город оказался в огне и окутался черным дымом пожаров.

Ночью пожары полыхали почти повсеместно, слышались крики, на некоторых участках под покровом темноты немцы пытались продвинуться вперед. Моряки и бойцы Приморской армии встречали их врукопашную.

Тяжелое положение вынудило Штаб Севастопольского оборонительного района во главе с вице-адмиралом Октябрьским оставить Флагманский командный пункт (ФКП) на Телефонной пристани и перебраться в район Херсонесского мыса, в помещения 35-й батареи береговой обороны, где был предусмотрен запасный командный пункт.

Это было сделано настолько поспешно, что многие организации службы флота не были предупреждены.

30 июня, свернув свой штаб в Карантинной бухте, генерал Петров также отошел на 35-ю батарею. Покинул свой командный пункт и городской Комитет обороны.