Севастопольская хроника

В Севастополе на Матросском бульваре стоит скромный памятник капитан-лейтенанту Казарскому, командиру брига «Меркурий». Простой постамент, простые слова на нем: «Потомству в пример». А приглядишься, прочтешь еще раз эти слова, и запылает в душе.

Что же такое оставили в пример потомству моряки брига «Меркурий»?

Севастопольцы, особенно седоголовые, ушедшие на «пензию» мичманы и старшины, охотно рассказывают приезжим о подвиге брига «Меркурий».

Некоторым рассказчикам помогает отменная память, у иных безудержно работает фантазия.

Я всегда с удовольствием и жадным интересом слушал их рассказы. Особенно жадно глотают рассказы старых, «обросших ракушками» морячил мальчишки. Глазенки у них при этом горят, и где-то в глубине души (это видно по лицам, еще не умеющим скрывать истинные чувства) созревают дерзкие желания сделать такое, чтобы весь мир говорил об их подвигах!

Мимо памятника Казарскому пройти и не остановиться невозможно — тут всегда люди: и те, кого привела любознательность, и те, кто охотно позирует уличным пушкарям, в отличие от старых пушкарей, работающих либо «Зенитом», либо «Киевом», а при печатании фотографии накладывающих «трафареточку» — «на память о городе-герое Севастополе».

Однако что же оставили моряки «Меркурия» потомству в пример?

В начале мая 1829 года бриг «Меркурий», входивший в состав русской эскадры, стоявшей в болгарском порту Сизополь, находился в море, неся дозорную службу. Четырнадцатого мая он принял бой с двумя турецкими линейными кораблями — «Селимие» и «Реалбей».

«Селимие» был покрупнее — на нем было 110 пушек, а на «Реалбее» — 74. На борту же «Меркурия» — всего 20 пушек.

Двадцать — и сто восемьдесят четыре! Что делать? Спустить флаг, и, как говорится, пан ваш? Или пуститься наутек?

Казарский созвал военный совет. Говорили кратко и решительно; первый оратор лейтенант Прокофьев заявил: не сдаваться ни при каких условиях! Вступить в бой! Победить или умереть!

Иных мнений не было, и совет принял рыцарское решение — вступить в бой. Не беда, что на каждую пушку «Меркурия» будут отвечать девять! И не беда, что один небольшой корабль против двух гигантов!

Из мер предосторожности были предусмотрены всего две — командир приказал: 1) прибить гвоздями к флагштоку кормовой флаг, дабы он во время боя не спустился, и 2) у входа в пороховой погреб положить заряженный пистолет, из которого последний оставшийся в живых должен выстрелить в погреб и взорвать корабль, если им попытается завладеть враг.

С «Селимие» был дан семафор — русским морякам предлагалось сдаться на милость победителей. «Меркурий» ответил огнем.

Двое против одного. Лишенный простора для свободного маневра, располагавший лишь двадцатью пушками бриг «Меркурий» сражался с примерным мужеством четыре часа. Капитан-лейтенант Казарский, на стесненном вражеским огнем поле, блестяще маневрировал, стараясь не подставлять борта под огонь турок и в то же самое время, губительным артиллерийским огнем, наносил смертельные удары по линейным кораблям противника. В разгаре боя артиллеристы «Меркурия» разрушили рангоут одного из кораблей, и тот вынужден был с обвисшими, горящими парусами выйти из боя. На исходе четвертого часа непрерывного боя был основательно потрепан метким огнем и второй турецкий корабль, что заставило его, по примеру первого, ретироваться с позиции.

«Меркурий» вернулся в Севастополь с двадцатью пробоинами, из коих шесть подводных, с сильно побитым рангоутом, с пробитыми и обожженными парусами и с тремястами других различных повреждений. Мундиры и лица моряков были опалены порохом, но каким же восторгом были наполнены сердца, как горели глаза. Даже тяжелораненые забыли на время о своих ранах и с жаром рассказывали друзьям, как они били турок.

Мужество, отвага и воинская удаль — вот что оставлено потомству в пример!

Ну, а что будут знать о доблести, мужестве гвардейцев эскадренного миноносца «Сообразительный» наши потомки?

Движущей силой положительного примера человечество пользуется со времен легенды о Прометее и дальше будет пользоваться, даже если удастся создать машину с мозговыми клетками. Машина будет помогать человеку, будет удивлять его своей нечеловеческой работоспособностью, но она не заставит его броситься в огонь и сгореть во имя высших идеалов. А пример — я имею в виду воинский или нравственный подвиг — всегда позовет человека, как тайный властный голос.

Ходатайствуя о сохранении своего корабля для потомства, ветераны «Сообразительного» показали образцы гражданственности. Рассказ об этом заслуживает отдельной повести. К сожалению, я не могу сейчас на это рассчитывать и поэтому остановлю внимание лишь на некоторых фактах и событиях.