Севастопольская страда

Именно этим свистком он и воспользовался по просьбе Рокоссовского. И вновь, плача и стеная подобно легендарной Ярославне, адмирал отправил свои драгоценные корабли в поход. Вывалив на голову Мехлиса тысячу и одну техническую причину невозможности отправки «Молотова» и «Ворошилова», Октябрьский отправил крейсер «Красный Крым» и отряд эсминцев во главе с лидером «Ташкент».

В этой схватке решалась судьба Керчи, стоявших на Турецком валу войск и всего Крыма. Стремясь окончательно раздавить сопротивление советских войск, Рихтгофен ввел в дело все свои силы. Истребители сменяли бомбардировщики, вслед за ними прилетали «штуки», за которыми вновь появлялись истребители. Превосходство врага в авиации было подавляющее. Удары наносились по войскам, скоплению обозов, пристаням и причалам. Немцы делали все, чтобы внести панику, сумятицу среди войск, затруднить и нарушить их управление, не дать перебросить подкрепление с Таманского полуострова.

Напряжение было огромным, но фронт выстоял. Несмотря на прямую угрозу уничтожения, генерал Рокоссовский продолжал руководить обороной Керчи из своего штаба, категорически отказавшись эвакуироваться.

— У нас хвати сил и средств, чтобы не только остановить врага, но и отбросить его за Турецкий вал. Нудно только собраться и нанести врагу удар во фланг — завил он Мехлису, заикнувшемуся об эвакуации.

Известие о том, что командующий в городе, прибавляло уверенности командирам дивизий и полков, а от них переходила к бойцам. Позабыть об отступлении, они продолжали драться с врагом не на жизнь, а насмерть. Драться, несмотря на, казалось бы, безвыходное положение и нависшую угрозу окружения. Драться вопреки всему и вся, драться ради своего спасения.

Все это, помогло советским войскам выстоять. Враг был остановлен на внешнем оборонительном обводе, несмотря на серьезные потери среди защитников Керчи и повреждения от атак авиации двух эсминцев и крейсера «Красный Крым».

Огневая поддержка кораблей сыграла в обороне Керчи огромную роль. В первый день сражения они не позволил танкистам Бредова прорвать внешний оборонительный обвод, а на второй день и вовсе заставили врага отступить от стен города.

Всем этим действиям предстоял тяжелый разговор Мехлиса с Октябрьским. Адмирал причитал над повреждениями, нанесенными его кораблям фашистской авиацией, призывал Мехлиса к разуму и логике, но собеседник был неутомим. Согласившись лично ответить перед Сталиным за корабли, Лев Захарович добился присылки крейсеров «Молотов» и «Ворошилов», чьи орудия стали громить тылы вражеской группировки прорвавшейся к Керчи.

Видя спасение фронта в наступлении, а не в обороне, Рокоссовский решил нанести контрудар под основание вражеского клина в районе Сараймана.

Взаимодействие артиллерии крейсеров и сухопутных сил была организованна на должном уровне и в результате совместных действий армии и флота, над немецкими танкистами нависла реальная угроза окружения.

День 14 мая был отмечен черным цветом в журнале боевых действий 11-й армии Манштейна. Стоя в шаге от того, чтобы сбросить противника в море, он был вынужден отступить, и всему виной был, конечно же, Гитлер. Именно рейхсканцлер стал причиной всех неудач и бед лучшего ума и таланта германской армии, согласно мемуарам будущего фельдмаршала.

На этот раз, вина Гитлера заключалась в том, что посчитав дело с Керчью законченно, он отдал приказ о переброске корпуса Рихтгофена под Харьков. Там маршал Тимошенко начал свое наступление и фельдмаршалу фон Боку была срочно нужна авиация.

Как не просил и не доказывал генерал ошибочность подобного шага, фюрер был неумолим. Львиная доля самолетов была переброшена с территории Крыма, что ставило Манштейна в затруднительное положение. Без массированной воздушной поддержки он не видел возможности продолжать наступление.

В центральной и северной части Турецкого вала советские войска уверенно держали свои позиции, благодаря глубокому насыщению отошедшими на восток войсками 51-й и 47-й армий. Что касается южного участка, то благодаря быстрому отводу войск в район Сараймана, немцам удалось создать крепкую оборону и оставить его за собой.

На линии фронта образовался удобный выступ для нанесения удара по Керчи, время которого пока ещё не пришло. Наступательный порыв немецких войск исчерпал свой ударный потенциал. В течение пятнадцатого и шестнадцатого числа, на всем протяжении фронта шли позиционные бои местного значения, которые не привели к его изменению. Наступила позиционная пауза, которая в большей мере была выгодна русским, чем немцам.

Подтянув резервы и пополнить потрепанные в боях соединения, Манштейн мог продолжить наступление на Керчь, но тогда откладывался третий штурм Севастополя, а этого генерал допускать не хотел.