Севастопольская страда (Часть 1)

Вопрос этот, видимо, был очень неприятен управляющему. Он даже как-то досадливо передернул щекой, точно на нее села муха. Он не ответил на него, хотя перестал и рассказывать о таинственном приключении ста сорока двух бочонков спирта. Он занялся кучей требований, лежавшей у него на столе. Смирницкий понял даже это так, что он не вовремя остановил управляющего, имеющего все-таки немалый чин и значение. Но делать было уж нечего; надо было продолжать, что начал. И он спросил снова:

- Может быть, сейчас же я и могу получить деньги? Это было бы очень хорошо.

И вдруг, повернувшись к нему уже в полный оборот, управляющий спросил в свою очередь и, как говорится, в упор:

- А вы сколько намерены дать мне процентов?

Тон вопроса был совершенно спокоен и деловит и предполагал ответ столь же деловито спокойный, но Смирницкий был удивлен этим гораздо более, чем эффектной историей с морской водой, очутившейся сразу в ста сорока двух трехведерных бочонках взамен спирта.

- Процентов? - повторил он, недоуменно поглядев при этом на щеголей-пехотинцев, сидевших усидчиво. - Каких же именно процентов и с какого капитала?

- Вы, молодой человек, видно, никогда раньше не получали денег для своей части, - отеческим тоном отвечал управляющий, - поэтому я вам разъясню суть этого дела. Я вас спрашиваю о том, сколько вы мне, лично мне, - поняли? - уплатите за то, что я прикажу отпустить деньги для вашей части... Должен вас предупредить, что мне платят обыкновенно восемь процентов с отпускаемой суммы.

- За что же, позвольте! - чрезвычайно удивился Смирницкий. - Ведь это же, кажется, и есть ваша единственная обязанность - отпускать деньги на нужды армии?

Щеголи-пехотинцы поглядели на него с любопытством, но тут же скромно отвели глаза, а управляющий сказал наставительно:

- Я гораздо лучше вас, молодой человек, знаю свои обязанности. Но если восемь процентов кажется для вас много, - правда, и сумма у вас небольшая, - то я, так и быть, согласен взять с вас только шесть процентов, но уж меньше ни-ни!

- Да я и полпроцента не дам! - разгорячился Смирницкий. - Я должен получить столько, сколько значится в требовании, и больше ничего!

- Тогда вы ничего и не получите, - спокойно сказал управляющий; он покопался неторопливо белыми холеными руками в куче бумажек, достал требование, привезенное несговорчивым поручиком, протянул ему и добавил: Можете ехать в свою часть и сказать, что денег вы не получили, потому что их нет.

- Как же так нет, когда ведь есть же деньги! - вскипел Смирницкий.

- А вы почем же знаете, есть или нет? У нас есть действительно пятьсот тысяч, но-о...

- Вот видите! Пятьсот тысяч!

- Но-о требований представлено нам на полтора миллиона, - поняли? Вы горячитесь, а дела не знаете. Берите же свою бумажку!

- Я знаю только то, что буду на вас жаловаться! - выпалил Смирницкий, отнюдь не протягивая руки за бумажкой.

- Жалобой угрожаете! - покивал головой управляющий, улыбнувшись и поглядев на других офицеров. - Что значит неопытность! Берите же ваше требование назад, говорят вам, и поезжайте с богом домой.

- Требования я назад не возьму, а рапорт по начальству напишу! твердо сказал Смирницкий.

- Что же вы такое напишете в рапорте своем? Эх, молодость! управляющий покачал лысой спереди седою головой. - И думает ведь, что я какую-то беззаконность способен допустить, прослужив беспорочно чуть не сорок лет!.. Требований на полтора миллиона, денег в наличности полмиллиона, - что из этого следует?

- Следует то, что деньги надобно выдать, - вот что следует!

- Кому именно выдать? Этого вопроса вы себе не ставите?.. Ведь ваше начальство не научило меня, как из полмиллиона сделать полтора миллиона? Нет? Вот то-то и есть! Значит, кому именно дать деньги, кому не дать, зависит от меня и столько же от вас, господа! Уплатите мне за то, чтобы получить сейчас деньги, получите деньги, не уплатите - не получите. Разговор считаю оконченным. За ним должны будут последовать действия.

- А действия будут вот какие, - снова вскипел Смирницкий. - Приглашаю вас, господа, в свидетели того, что вы слышали тут! - обратился он к офицерам.

Но один из щеголей-пехотинцев только крякнул, другой же сказал игриво:

- Мы в чужие семейные дела не мешаемся.

- В семейные, да, - подхватил управляющий засмеявшись. - В келейные, так сказать. Я ведь с вами келейно говорю, а вы каких-то там свидетелей ищете! И делаете вид, что я не знаю, куда пойдут эти деньги, какие вы получите!

- На фураж пойдут, на фураж для лошадей, вот куда! - не сдержав голоса, выкрикнул Смирницкий.

- В карманы пойдут, в карманы! - в тон ему повысил голос и управляющий.

- Ну, если так, то вы... Знаете, кто вы такой?

- Берите вашу бумажку и поезжайте! - протянул ему требование управляющий. - Кто я такой, я отлично знаю, а от резкостей рекомендую вам воздерживаться, молодой человек!

Теперь он был уже не благодушен, и старые табачного цвета глаза его в толстых веках блестели тускло и зло.