Севастопольские письма и воспоминания

"Мне чрезвычайно лестно то доверие, которым Обществу и вам угодно было почтить меня в письме вашем от 11 августа; и я готов бы был принять ваше предложение, если бы мог преодолеть мое глубокое убеждение о первейшей и главной обязанности каждого филантропа - служить своему обществу безвозмездно. В доказательство же моей готовности принять участие в столь важном деле общественной пользы я решаюсь предложить вам одно средство, кажущееся мне удобоисполнительным.

Я предлагаю Обществу, оказывающему мне столько доверия, исходатайствовать для меня командировку от правительства с тем, чтобы я в шестинедельный срок, который я считаю вполне достаточным и по моим домашним обстоятельствам для меня не обременительным, осмотрел все санитарные учреждения на театре войны и изложил бы мой взгляд о способе применения их у нас. При исполнении этой обязанности я обязался бы исполнить и все поручения Общества. Мне кажется, я мог бы этим способом принести пользу и нашей военной медицине и делу высокого человеколюбия, озабочивающего Общество.

Само собою разумеется, что для открытия мне доступа к осмотру санитарных учреждений, действующих на театре войны, я должен быть снабжен доверительными документами от правительства и Общества. Если предлагаемое мною средство Общество найдет удобоисполнимым, то о последующем прошу покорно меня уведомить" (письмо от 19 августа 1870 г. "Вестник", 1870, No 9).

Правление Общества добилось у царя разрешения на поездку П. и пригласило его в Петербург. Вопросы, связанные с поездкой П. на театр войны, обсуждались в заседании 11 сентября 1870 г. Здесь П., между прочим, высказал свой взгляд на деятельность Общества и предложил ему заняться на первое время устройством подвижных госпиталей. Через 2 дня П. выехал за границу ("Медиц. вестник", 1870. No 38).

О том, в каких условиях приходилось великому русскому ученому совершать объезд театра франко-прусской войны, рассказал сопровождавший его И. В. Бертенсон: "Приходилось спать втроем и вчетвером в одной небольшой комнате, отчасти на полу, отчасти на импровизированной кровати". Николай Иванович, "однако, легко мирился с этими неудобствами, в особенности, когда сравнивал их с знакомыми ему кавказскими и севастопольскими. В течение 5 недель он успел осмотреть до 70 военных лазаретов" ("Р. ст.", 1918, No 10-12, стр. 18).

И. В. Бертенсон рассказал также, с каким почетом принимали за рубежом гениального представителя русской науки. "Нам, соотечественникам его, отрадно было видеть тот почет и то изысканное внимание, которым повсюду его окружали... Путешествие Н. И. Пирогова было скорее похоже на торжественное шествие по знакомому лагерю, составленному из всех возможных представителей медицинской науки, как бы ожидавших его прибытия... Куда ни являлся он, везде спешили к нему навстречу... Весть между врачами о прибытии Пирогова быстро разносилась повсюду. Большинство врачей, впервые в жизни видя автора классического в хирургии сочинения "Начала общей полевой хирургии...", встречали его как близко знакомые с его научными трудами; не говорим уже о специалистах по хирургии, об известнейших профессорах по этой отрасли, с которыми имя творца остеопластической операции и гипсовых повязок почти что сроднилось" ("Вестник", 1871, No 3).

Вернувшись из поездки на театр войны, П. сделал в Обществе (в заседании 19 октября 1870 г.) предварительный доклад о своих наблюдениях, разросшийся впоследствии в Отчет 1871 г. В протоколе заседания имеется резкое высказывание П. об отношении немецкой военной администрации к русским врачам, работавшим в качестве добровольцев в госпиталях на фронте. (Это заявление было исключено председателем Общества при печатании книги П. о поездке 1870 г.).

На вопрос, имел ли П. случай собрать во время своей поездки некоторые сведения о деятельности наших медиков, Николай Иванович "объяснил, что, не посетив всех тех мест, где находились эти медики, он не может дать утвердительного на это ответа. Вообще же можно сказать, что о помощи со стороны нашего Общества знают очень мало. Особенной деятельности у наших врачей не было; как слышно было, они играют второстепенную роль и потому жалуются на свое положение. За исключением одного, двух врачей, они действуют в качестве помощников. Встретив в Саарбрюкене одного из русских медиков..., Н. И. Пирогов узнал, что тот получил от прусского министерства инструкцию, согласно коей обязан был прослужить прусскому правительству безвозмездно две недели, в виде опыта, с тем, чтобы получать содержание по истечении этого срока; но так как деятельность этого врача была слишком очевидна, то эти две недели были ему зачтены.- Вообще, по отзыву Н. И. Пирогова, незаметная и безгласная деятельность русских медиков во время нынешней войны должна быть приписана тому обстоятельству, что они действовали разрозненно и одиночно, будучи рассеяны по разным местностям, и потому, естественно, результаты их действия остаются почти бесследными" ("Вестник", 1870, No 11).