Севастопольский бронепоезд

Видно, я потерял много крови. Тело все ныло, в висках стучало. Но встал. Из головы не выходили слова Осипова: «Я твоего доклада не слышал. Вот восстановишь положение, тогда и доложишь!»

Матросы вымотались. Но нельзя давать передышки и врагу, иначе он зацепится за захваченные позиции.

И снова по сигналу поднялась рота. На левом фланге политрук. Бежит впереди, размахивая пистолетом. Враг не ожидал, что мы так быстро оправимся. А моряки уже пустили в ход штыки. Отступили фашисты.

Докладываю по телефону Осипову, что двести метров мы вернули, закрепляемся на захваченном рубеже.

— Спасибо, сынок, спасибо твоим орлам! — говорит полковник. — Больше не штурмуй, но и метра при любых условиях не отдавай. Приказываю накрепко вцепиться в землю. К вечеру пришлю подкрепление.

Матросы зарываются, как кроты, в землю. Прошли времена, когда они пренебрегали саперной лопаткой. Работа продвигается быстро.

Неожиданно налетели вражеские штурмовики. Низко пронеслись над окопами, поливая их из пулеметов и забрасывая мелкими бомбами. Все как можно плотнее прижимаются к земле. Я тоже скорчился в своем окопчике. Меня тронул за плечо связной. Запыхался, не может слова вымолвить. Глаза округлились

— Скажи толком, в чем дело?

— Политрук…

Больше ни о чем не спрашиваю. Сломя голову бегу на левый фланг. Свистят пули, рвутся снаряды. Ничего не замечаю.

Вот и Констанди. Бомбой ему оторвало обе ноги. Услышав мой голос, Констанди открыл глаза и снова закрыл. Над ним склонились врач и сестра. Врач закончил перевязку и подал санитарам знак. Политрука унесли, а я еще долго не мог прийти в себя.

— Идемте, товарищ командир, — позвали меня бойцы, которые вынесли Констанди с поля боя. — Слезами горю не поможешь.

Позвонил комиссару полка. Предложил назначить политруком роты Бахирева. Митраков ответил:

— Согласен. Рад, что наши мнения совпали. Бахирев — крепкий работник, настоящий коммунист. — И тише добавил: — Разделяю, Коля, твое горе. Крепись!..

Утром 18 сентября на передовую прибыли полковник Осипов и батальонный комиссар Митраков. Пригласили командиров. Сообща обсудили, как вернуть утраченные позиции.

Противник и не думает, что после вчерашнего боя мы наберем сил для атаки. Часть своих подразделений он перебросил с нашего участка в южный сектор. Это то, что нам нужно, — самый подходящий момент, чтобы восстановить свои позиции и помочь соседям.

Осипов сообщил, что действия полка будут поддержаны корабельной артиллерией. В помощь морякам-корректировщикам по приказу командира полка от нашей роты назначены три связиста.

В 8.30 корабли открыли огонь. Полчаса тяжелые снаряды перекапывали окопы противника, подавляли и уничтожали его огневые точки. Потом огневой шквал переместился в глубину вражеской обороны. В небо взвились три красные ракеты: сигнал атаки.

Первым поднялся Александр Бахирев. За ним сотни людей ринулись к вражеским окопам. Первый рубеж взяли без особого труда: румыны откатились. Но на втором рубеже окопались немцы. Эти сопротивлялись отчаянно. Под огнем пулеметов наши цепи залегли. Мучительно думаю, что делать. Дорога каждая секунда: нельзя дать врагу опомниться и подтянуть свежие силы, важно и сохранить наступательный порыв наших людей. А рота лежит на ровном месте, шевельнуться нельзя: немецкий пулемет бьет нам в лоб. Приказываю своим пулеметчикам выдвинуться на фланги, снайперу Балабанову — снять расчет вражеского пулемета.

Через несколько минут открыли огонь наши минометы. Передовая затянулась дымом. Подаю сигнал к атаке и сам бросаюсь вперед. Что-то сильно ударило в правое бедро. Падаю. Пули вздымают шарики пыли у самой головы. Пытаюсь ползти и не могу. Дикая, нечеловеческая боль пронизывает все тело. С трудом поднимаю голову и вижу, как захлебывается наша атака. Ураган свинца прижал всех к земле.

В двух шагах от меня ложбинка. Напрягаю все силы и перекатываюсь к ней. Над головой со свистом проносится рой пуль, но поздно: я уже в укрытии. Осторожно выглядываю: молодец Бахирев, все же вывел два взвода в низкорослую лесопосадку, укрыл от огня противника. Вражеский пулемет, не дававший нам продвигаться вперед, накрыли наши минометы. Третий взвод воспользовался этим и броском занял лощину и край кукурузного поля.

Балабанов с двумя товарищами подняли меня и перенесли в кукурузу. Санитар перевязал рану. Прибежал Бахирев. Он сообщил, что другие подразделения батальона вырвались вперед и нам тоже необходимо спешить с атакой, чтобы не упустить время.

— Тебя придется отправить в тыл, — сказал он. — А командование ротой приму на себя.

— Закончим бой, тогда видно будет, а сейчас остаюсь с ротой.

Бахирев понял, что спорить бесполезно. Молча взвалил меня на плечо и понес к лесопосадке. Здесь, на опушке, матросы соорудили из винтовок и плащ-палатки носилки и уложили меня на них.

Бой продолжался. Левее нас пошел в атаку второй батальон. Как остановить его? Из лесопосадки видно, что направление удара выбрано ошибочно: матросы движутся по открытому месту, которое насквозь простреливается.