Севастопольский бронепоезд

Вести локомотив поручили опытным машинистам Калашникову и Ивлеву. Весь день они готовили к рейсу паровоз БВ-350. К вечеру в Южной бухте орудийные стволы погрузили на четырехосную платформу.

Наш бронепоезд должен был стоять наготове и в случае нужды отвлечь огонь фашистских батарей на себя.

Когда все было готово к отправлению, комендант станции Севастополь капитан Лосев выдал Ивлеву городской и полевой пропуска. Капитан сам сел на платформу, где находилось несколько моряков-батарейцев. Рядом расположились Вельский и Никитин с группой рабочих-ремонтников.

Состав тронулся в путь и вскоре скрылся за поворотом. Стояла морозная ночь. Мы находились на бронеплощадках. Томительно тянулось время. Наконец, зазвонил телефон: звонили со станции Мекензиевы горы:

— Я Щеглов. Спецтранспорт принял. Все в порядке. Со станции Мекензиевы горы Ивлев и Калашников осторожно вели состав под уклон. Они загрузили топку с таким расчетом, чтобы не открывать ее в районе переднего края… Долину состав проскочил незамеченным и скрылся за холмом.

Здесь его встретили батарейцы «тридцатки». Им уже сообщили по полевому проводу, что на подмогу едут железнодорожники, везут им подарок…

К остановившемуся паровозу подошел командир батареи капитан Александер. За ним прибежали краснофлотцы. Без шума отцепили паровоз и оставили у выемки, а платформу вручную подкатили к батарее. Не прошло и часа, как платформа вновь была спущена к паровозу.

На бронепоезде с волнением ожидали возвращения железнодорожников. Было уже три часа ночи. Раздался телефонный звонок. Все вскочили и насторожились. Командир взял трубку.

— Я Щеглов. Слышу шум подходящего паровоза.

Бронепоезд был подключен к линии, по которой все доклады шли на железнодорожный командный пункт.

Наконец состав прошел мимо нас. В 4 часа 30 минут он прибыл на станцию Севастополь.

Первый рейс прошел успешно. В последующие ночи машинисты Калашников и Ивлев вместе с путейцами совершили еще три таких героических рейса. В последний раз фашисты все же заметили, что по железнодорожной ветке в ночное время курсирует поезд. Они начали обстрел дороги и повредили часть полотна. Но тут вступил в действие «Железняков». Фашисты перенесли огонь на него.

Тем временем железнодорожники подправили линию, и состав с орудийными стволами вновь двинулся вперед. Платформы и передняя часть паровоза уже прошли опасное место, а последняя тендерная пара сошла с рельсов. Пришлось останавливаться в самом опасном месте. И пока железняковцы вели поединок с фашистской артиллерией, паровозники и путейцы вместе с комендорами «тридцатки» освободились от тендера и ушли в безопасную зону. Помощь батарейцам пришла вовремя.

Глава XVII. Новый год

В ночь с 28-го на 29 декабря, после тяжелых боев в районе Мекензиевых гор, бронепоезд вернулся в Инкерман. Здесь нам предстояло пополниться боеприпасами, углем и водой. Экипажу была дана передышка.

Бронированный состав поставили на второй путь под скалой у штольни завода шампанских вин. Обычная наша стоянка находилась в городском тоннеле — там было безопаснее. Но слишком уже надоела тоннельная теснота и сырость. Захотелось хоть одну ночь провести на воздухе.

Все дни второго фашистского наступления на Севастополь железняковцы почти не выходили из брони. На бронеплощадках холодно: казематы не отапливались, все мы изрядно намерзлись. И сейчас все обрадовались возможности провести несколько часов в человеческих условиях.

Из городского тоннеля к бронепоезду подогнали жилые вагоны, поставили их между бронеплощадками и скалой, чтобы уберечь от осколков, если враг начнет обстрел. Членам экипажа, свободным от нарядов, командир приказал отдыхать. Матросы с наслаждением забрались в мягкие чистые постели. А неугомонный лейтенант Зорин, словно и не устал вовсе, обратился к Харченко:

— Товарищ командир, разрешите мне с ребятами на передовую. Попросимся с армейцами в поиск.

Командир сурово сдвинул брови, а глаза его улыбались.

— Нет, товарищ Зорин, — как можно строже ответил он. И уже мягче добавил: — Беспокойная ты душа, я это знаю, но сегодня никуда не пойдешь. Иди возьми на паровозе горячей воды, вымойся как следует, побрейся и выспись.

Борис попробовал было возразить. Но командира поддержал и комиссар.

— Спать, Борис! Пока мы тут возимся с заправкой и ремонтом, ты отдыхай. И не перечь. Раз командир сказал, значит, все!

— Ну что ж, спать так спать, — вздохнул лейтенант.

Вниманием командира и комиссара он, конечно, был тронут, но сердце разведчика все-таки не могло успокоиться.

Я тоже отправился в теплушку. В вагоне жарко натоплено. Первый раз за несколько недель люди помылись, сменили белье, хорошо поужинали и уснули крепким, спокойным сном.

Часа в три ночи раздался сильный взрыв. Качнулся вагон. Еще взрыв, еще. Матросы повскакивали, схватили одежду и, одеваясь на ходу, бросились к бронеплощадкам на свои боевые посты.

Проснувшись от грохота, я не сразу понял, где нахожусь. Кругом сутолока, беготня. Но когда сознание включилось, понял: фашисты начали обстрел. Неужели немецкий корректировщик засек бронепоезд?