Севастопольский вальс

Ну что ж, ждать послания не было смысла. Как только рассветет, возможно, что некоторые из этих пароходов вернутся в свой Севастополь, и если они по дороге увидят нас, то улизнуть из бухты возможности не будет. И я приказал немедленно поднять паруса и держать курс на Евпаторию…

– Стюарт, вы прямо альбатрос какой-то. Сначала докладываете про Балаклаву, теперь про этих французских кретинов, – недовольно заворчал адмирал Джеймс Уитли Динс Дандас, когда я сообщил ему о том, чему был свидетелем.

– Прошу прощения, сэр, – сказал я, потупив взор.

– Так вы думаете, что именно русские так строго наказали этих лягушатников? – поинтересовался адмирал. – Вы не можете сказать, каким образом?

– Скорее всего, сэр, все случилось точно так же, как и в Балаклаве. У них есть какое-то особое оружие. Может, эта та самая треклятая балтийская эскадра натворила?

– Возможно. Лейтенант, вы свободны. Начиная с пяти часов вечера будьте готовы в любой момент выйти в море.

Мы только успели, загрузив воду и провизию, отойти от берега, как в лагере на берегу началось шевеление. Вскоре корабли начали один за другим подходить к берегу, от которого то и дело отходили баркасы, заполненные людьми. А мы так и стояли, ожидая команды.

Ближе к закату я наконец-то решился и отправился на корабль Ее Величества «Британия», флагман адмирала Уитли на Черном море. Но не успела моя шлюпка причалить к кораблю, как оттуда послышался окрик:

– Кто такой?

– Лейтенант Стюарт, корабль Ее Величества «Дриада». Прибыл за приказаниями. Разрешите швартоваться?

Незнакомый лейтенант, к моему удивлению, покачал головой.

– Не до вас сейчас. Вам сообщат.

– Ради всего святого, скажите – что хоть происходит?

– Было принято решение об эвакуации наших сил из Евпатории, – ответил лейтенант.

– А нам-то что делать?

– Сказано же, что вам сообщат.

Всю ночь мы так и стояли. С суши тем временем послышались одиночные выстрелы. «Неужели русские?» – подумал я. Лишь на следующий день, ближе к полудню, к нам прибыла шлюпка, из которой выбрался мой старый сослуживец, лейтенант Смит – тот самый, который «любил» молодых юнг. Он хмуро взглянул на меня и сразу перешел к делу.

– Лейтенант, передадите этот пакет капитану Лорингу на корабль Ее Величества «Фьюриос». На словах добавите, чтобы он снимал блокаду Днепровского лимана и возвращался в Варну.

– В Варну?

– Именно. И вам предписывается следовать туда же.

Лейтенант Смит на прощание бросил на меня враждебный взгляд и вернулся в свою шлюпку.

Не успели мы сняться с якоря, как к нам подошла небольшая шлюпка, в которой сидели четверо окровавленных солдат в красных мундирах.

– Сэр, не возьмете ли вы нас?

– А что случилось?

– Нас должны были эвакуировать в час дня, но вместо этого погрузка закончилась. А потом на нашу часть напали французы – их вообще никого не взяли. Нам удалось уйти, а что с остальными, мы не знаем.

– Ладно, найдем для вас местечко, – махнул я рукой. – Но мы сейчас уходим. Боевое задание.

А сам подумал, что очень даже вовремя.

Пополудни мы, наконец, оказались недалеко от нашей цели – у Тендровской косы к югу от Кинбурна. Вдруг с севера показались корабли с Андреевскими флагами. Хорошо хоть ветер восточный, подумал я и приказал идти на юго-запад. Авось оторвемся.

Но совершенно неожиданно откуда-то сбоку выскочил незнакомого вида катер, который прямо-таки летел над водой. Вскоре мы услышали звук выстрела, а перед носом «Дриады» поднялся столб воды. Посмотрев на неприятеля – мне в глаза бросился номер «748» на его борту и Андреевский флаг на мачте, – я приказал спустить наш гордый «Юнион Джек». Нужно знать, когда проигрываешь. Увы…

19 сентября (1 октября) 1854 года. Екатерининский дворец в Царском Селе Капитан Гвардейского флотского экипажа Елена Викторовна Синицына, военврач, кавалер Малого креста ордена Святой Екатерины

Я любовалась Янтарной комнатой, той самой, которая пропала в годы войны и которую до сих пор не могут найти в нашем времени. На мне была парадная белая форма с новенькими погонами капитана гвардии. На левой половине груди, ближе к плечу, красовался красный бант с серебряной каймой и знак ордена Святой Екатерины. На ленте была вышита надпись: «За любовь и Отечество».