Север

– Увидите сами! и полно поляков! больше, чем здесь! увидите!.. повсюду!.. да, забыл!.. его сын! на ближайшей ферме, безногий эпилептик!.. ооах!.. и еще невестка Изис, и внучка Силли… безногий не говорит по-французски… однако там не только поляки, сами увидите!.. русские тоже, за каждой свеклой!.. женщины… мужчины… пленные… добровольцы… русские, само собой, дезертиры… «власовцы»… в общем, большевики! коммунистические шпионы!.. о, но лучше всего это наши bibelforscher'bi… знаете, что это такое?… «отказники от военной службы по религиозно-этическим соображениям»… вы все это сами увидите!.. и берлинские проститутки, весьма опасные особы, все больные сифилисом в «третичной» стадии, уже неизлечимые… вы их тоже увидите, они работают на железнодорожных путях, но не в Цорнхофе!.. в Моорсбурге, неподалеку… их там сотни!.. там есть и коммунисты тоже!.. и французские рабочие… эти самые яростные «антинацисты»!.. вы им не понравитесь… с ними поосторожнее! как только узнают, кто вы такой… вам не поздоровится!.. советую вам также остерегаться шефа нашего «Dienstelle»… Кретцера и его жены… я и сам не знаю, что за игру они ведут… когда-нибудь это выяснится… это совсем рядом с Моорсбургом! время у вас будет!.. чтобы посмотреть Моорсбург!.. его ведь еще не бомбили! там есть аптекарь, который тоже для меня не вполне понятен!.. это город Фридриха II, где он заставлял маршировать своих людей!.. держал их в ежовых рукавицах! ооах! он и город-то построил специально ради этого… там есть и площади для маневров, каждая размером с Вандомскую, их там пять или шесть!.. но вы не найдете там ни отеля Риц, ни улицы де ля Пэ!.. ооах! своих слуг он приказывал бить хлыстом прямо там, посреди площади! за серьезную провинность их забивали до смерти!.. дисциплина!.. в промежутках он играл на флейте и писал Вольтеру письма в стихах… стихи плохие, но все же… вам там не будет скучно! вы поправитесь… в Моорсбурге есть небольшой музей… мадам фон Лейден вам все покажет, это жена безногого сына… думаю, она попросит вас давать ей уроки французского… о, она вовсе не уродина!.. и не калека, как ее муж… сами увидите!.. но здесь в Грюнвальде вам больше нельзя оставаться, это невозможно!.. Грюнвальд скоро опять начнут бомбить, а что будет дальше, я не знаю!.. я буду часто приезжать к вам в усадьбу… если, конечно, не помру!.. ооах!.. у вас там будет все для работы… может быть, вы даже сможете практиковать… через пару месяцев… мы найдем для вас какой-нибудь завод… через пару месяцев… а Ле Виган мог бы работать, к примеру, санитаром?

– Да… да… конечно!

Мне было нечего сказать… но я совершенно не представлял нас в Цорнхофе…

– Только никому ничего не говорите… ни своей жене… ни другу… я сам отвезу вас туда, послезавтра… в среду, в полдень… на машине!..

– Договорились, Харрас! все понятно!

Что за таинственность!.. а может, он собирается отвезти нас вовсе не в Цорнхоф?… я снова смотрю на кладбище, оно все заросло колючками… зачем он привел меня сюда?… ему что, здесь нравится?… возможно… именно по этой причине… есть что-то похоронное… во вкусах всех бошей… они в этом не признаются, но их туда влечет, тянет… я еще раз пытаюсь прочесть имена, скрытые под колючками…

– Уверен, что вы сами заметили, Харрас, ведь здесь в основном женщины!..

Да, Харрас, как и я, это заметил…

– Думаю, основной причиной в то время были роды!.. то же самое наблюдалось в Соединенных Штатах… у Айшеля есть очень интересная работа на эту тему… вы знали Айшеля?

Знал ли я Айшеля!.. этот государственный чиновник из Нью-Йорка в свое время был большим поклонником Бальзака…

– Он написал очень интересное научное исследование на тему женской смертности в штате Нью-Йорк в конце XVIII века… Айшель!.. вы его знаете?

– Конечно!.. конечно, Харрас!

– Тогда на одного мужчину приходилось в среднем три женщины… это нормально для того времени… все мужчины женились по три… четыре раза… вполне нормально для того времени!.. в Нью-Йорке или в Берлине… а тех поляков из Felix здесь не хоронят, у них есть свое кладбище…

Он протягивает руку.

– Там, на востоке!.. далеко!.. но мы туда не пойдем!

Он указывает мне на рощицу в конце равнины… забавно, как многие и многие жизни легко умещаются на кончиках пальцев… всего один жест… между небом и землей…

Он подытоживает…

– Ну вот, дорогой Селин, все решено… в среду, в полдень!.. и ни слова… никому!.. ни единого слова!

– Могила, Харрас! могила!