Север

— Я могу поклясться лишь в том, что принц Эрхен сохранит жизнь тем, кто сложит оружие. А для тех, кто отрекётся от Арнгора и уверует в Огненных Богов, свобода станет решённым вопросом.

— А что с остальными? — спросил Бьорн, прекрасно понимая, что мало кто из северян добровольно сложит оружие, а что уж говорить про "уверование"…

— Пока война не закончится, они будут под надзором, но не более того. После победы над вашим королём, принц Эрхен дарует побеждённым милость. Клянусь.

— Хорошо, — трясущимся голосом прошептал Бьорн, — хорошо.

Глава 29 — Арнгор

Арнгор.

Война. В этом слове скрывалось столько ненависти и страха, столько боли и потерь… Раньше Арнгор даже не задумывался об этом. Раньше война для него была чем-то далёким и несбыточным. Возможностью показать силу и удаль, разя врагов налево и направо. Все изменилось в тот день, когда на его плечи легла ответственность за судьбы каждого северянина. С тех самых пор война для Арнгора приобрела совершенно другой вкус.

Он боялся войны. Боялся до дрожи в руках и делал всё, чтобы её избежать, но этого оказалось недостаточно. Война пришла, и он к ней не готов. Да и можно ли быть готовым к битве с Катарской Империей, десять лет ковавшей свои легионы?

Что он мог им противопоставить? Армию? Ополченцев? Дружины? Все они были не более чем кучками вооружённых разбойников, не способных противостоять закованным в сталь солдатам Империи. Арнгор видел, чем являлись его солдаты. Имперцы раздавят их, раздавят, как жалких мух.

— Чего хмуришься, величество? — раздался голос Орлафа, прервавшего уединение короля в тронном зале. Брат Арнгора, судя по его виду, был в лёгком подпитии. Покачивающейся походкой он подошёл к трону и уселся на подлокотник, извлекая из закромов своей одёжки флягу с чем-то весьма дурно пахнущим.

Орлаф… за последние годы он стал просто невыносим. Постоянные пьянки, потрахушки, передряги, из которых непутёвого братца приходилось вытаскивать именно Арнгору. Король до последнего верил, что Орлаф сможет измениться, что в нём проснётся гордость и честь королей севера, но сейчас, глядя на этого полупьяного, жалкого человека, Арнгор начинал понимать, что Орлаф тот, кто он есть. Он не наследник трона, не тот человек, который возглавит север вместо него, Арнгора. Он просто жалкий пьяница ни больше ни меньше.

— Если ты не знал — через два дня я вместе с войском выступаю к Зимнему Пределу. На войну.

— Подумаешь, — пробормотал Орлаф, делая солидный глоток из фляги, — имперцы! Тьфу! Сколько там раз мы их били? Двадцать? Сорок?

— Один. Мы бились с ними только один раз, — мрачно ответил Арнгор.

— А, точно. Дед наш им напихал дерьма в карманы… Ну и чего ты хмуришься, братишка? Мы ж их раньше били, так и теперь побьём! Они ж юбочники!

Арнгор ничего не ответил.

— Знаешь, что я тут подумал, — притихшим голосом заявил Орлаф, — я думаю — нахер имперцев.

— Что?

— Я говорю, плюнь ты на них! Пусть эта армия твоя ими занимается. А мы с тобой пойдём по бабам! Точно! Я тут таких сестричек повстречал, сиськи — во! Тебе точно понравятся!

Может Орлаф сказал бы ещё что-то, но крепкий удар в челюсть оставил все эти слова невысказанными. Слетев с трона, он грохнулся на пол, и непонимающе уставился на брата. Арнгор же, еле дыша от злости, поднялся на ноги и подошёл к брату.

— Я терпел тебя, Орлаф. Терпел так долго, как только мог, — прорычал он, сжимая кулаки, — терпел твои выходки, терпел твою тупость и пьянство, я терпел всё. Но теперь этому пришёл конец.

— Брат, что ты…

— Заткнись, Орлаф. Хоть на секунду заткнись и послушай, что тебе говорят! Я верил, что Рорик ошибся, когда выгнал тебя из стаи, верил, что он не увидел в тебе-то хорошее, что вижу я… Но теперь я понимаю, что был слепцом. Ты никогда не был достоин учиться среди волков, ты не достоин, быть сыном нашего отца. Ты жалкий, ничтожный человек.

— Арнгор, братишка…

— Забудь это слово, — еле слышно сказал Арнгор. — Ты можешь только пить и трахаться, в то время как твоя страна в шаге от бездны! Ты не брат мне, Орлаф. Убирайся прочь.

Под ледяным взглядом Арнгора, Орлаф медленно поднялся и, прихрамывая, вышел из зала, не произнеся ни слова. А король, тяжело дыша и стараясь отойти от вспышки гнева, вернулся на трон.

Сколько часов он просидел в одиночестве, снедаемый мрачными думами — неведомо. Злость в его сердце сменилась горечью, а горечь ушла, оставив после себя лишь ледяную боль. Он потерял Орлафа. Потерял его ещё давно, но так этого и не понял. А теперь он вот-вот потеряет и весь север.

Когда за окном блеснули лучи закатного солнца, двери тронного зала вновь распахнулись, и в них показался Харгальд.

— Привет, — буркнул он, заходя внутрь. — Чего это с рыжим случилось?

Он, судя по всему, говорил об Орлафе.

— Сорвался я, — негромко сказал Арнгор, вставая с трона. — Высказал ему всё, что за эти годы скопилось.

— Хм, — пригладил бороду Харгальд, — а много скопилось то?

— Много, — вяло кивнул Арнгор.

— Ну, ничего. Может хоть опять у него голова на плечах вырастет вместо задницы. Завтра с ним переговори. Может, человека таки сделаем из братца твоего.