Север

Десятки крепостей возводились по всей северной границе Корантара, дабы, в случае чего, отразить неожиданную атаку варваров. Само собой, для строительства этих крепостей нужны были люди, нужны были солдаты, нужны были… много кто для них нужен был, и практически любой человек мог найти себе работу по способностям. В последние годы правления Узурпатора это привело к тому, что в Корантар начали стягиваться люди, не нашедшие себе хорошей жизни в родных землях. Даже южане, бегущие от суровых законов Короля-жреца, оседали на севере Катарской Империи и начинали там новую жизнь.

Но у этой медали было две стороны. Первая была хорошей — Корантар набирал силы, как в экономическом, так и в военном плане. Тысячи новых поселенцев приносили баснословные доходы в казну лорда Валора, а казармы ломились от наплыва рекрутов. Другая же сторона была куда более мрачной. Болезнь, названная южанами Чу'Маар или просто чума, как прозвали её имперцы.

Заразившийся этой страшной болезнью умирал всего лишь за несколько дней и никто из лекарей не мог помочь бедняге. Чума поражала человека изнутри, подвергая все его органы гниению и разложению. Кровь больного становилась чёрной, а глаза белыми как молоко. Достаточно было лишь коснуться заражённого, и через несколько дней ты сам заходился кровавым кашлем — верным признаком болезни.

В своё время Гордак услышал от Хотар'Коша, что Чу'Маар была проклятием Огненным Богов тем, кто осмелился отринуть истинную веру и бежать в Империю. Проклятье Богов… Хорошее объяснение для болезни, которую не то что вылечить не могли, а хотя бы понять. Может, и правда, чума стала местью Огненных? Странное утверждение, учитывая, что болезнь проявлялась только в Империи, только в Корантаре… Эти мысли часто посещали Гордака после того дня, когда он увидел отца, кашляющего кровью.

Как и все мальчишки в его возрасте, Гордак думал, что родители его будут жить вечно, ну или лет сто, как минимум. Но детской наивности суждено было разбиться о суровые скалы реальности. Всего лишь два дня потребовалось чуме, чтобы пожрать крепкого мужчину, которым был отец Гордака. Два дня и весёлый, улыбчивый человек превратился в исхудавшее, лишившееся разума от бесконечной боли, отражение себя самого.

В последние свои часы безумие оставило Роданта и тогда к нему подвели испуганного до полусмерти сына. Гордак смотрел на человека лежавшего перед ним, смотрел на его почерневшее, покрытое язвами лицо, смотрел в пустые, сочащиеся гноем и кровью глазницы не в силах вымолвить и слова.

Отец просто хотел, чтобы сын провёл последние его минуты рядом с ним. Хотел знать, что смерть не застигнет его в одиночестве. Гордак клялся себе, что стоически выдержит это испытание и с честью проводит Роданта в последний путь. Но он был всего лишь мальчишкой. Когда отец закричал в приступе страшной боли, Гордак, не думавший о том, что он вообще творит, схватил отца за руку и держал его так вплоть до того момента, пока измученный дух Роданта не покинул тело.

Когда отец испустил последний вздох, Гордак с ужасом понял всю глупость своего поступка — он обрёк себя на такую же страшную и мучительную смерть, свидетелем которой он только что стал но… Это было неважно. Отец нуждался в нём и мальчик не мог оставить его в последний час.

Последующие дни он ждал, когда же появятся симптомы. Когда он начнёт заходиться кровавым кашлем, когда боль будет пронзать его тело словно клинок, когда… Болезнь не пришла. Это было невообразимо, невозможно и не правильно, но болезнь не тронула его, хотя Гордак ясно помнил, как крепко сжимал в ладонях руку отца. Каждый прикасавшийся к заражённому человеку умирал, но не Гордак, его чума обошла стороной. Для себя мальчик решил, что это был знак, посланный ему самим Богом — не оставляй тех кто нуждается в помощи даже в самые трудные моменты.

С того момента прошло несколько недель и чума, грозившая стать настоящим бедствием, неожиданно утихла. Люди больше не умирали, а погребальные костры, к которым привык чуть ли не каждый житель крупных городов, больше не полыхали по ночам. "Господь явил свою милость, оградив верных детей", — так говорили священники, и корантарцы верили их словам, ведь ничего другого им не оставалось.

Но Гордак, в отличии от прочих, знал почему именно он был спасён. Это знание всегда было с ним, как и память о том, сколько отвратительна и ужасна была смерть. В последующие годы, он, как и отец, получил титул рыцаря, одного из вернейших соратников лорда Корантара, а затем умом, силой и верностью он доказал Валору, что достоин куда большего.

Медведь сразу заприметил Гордака. Валор взял рыцаря для обучения своих сыновей воинскому делу, ведь те уже подходили к пригодному для этого возрасту. Рыцарю нравилось учить мальчишек. В своих мечтах он видел себя престарелым воином, поучающим двух уже взрослых, но те не менее нуждающихся в его мудрости правителей. Это была бы хорошая жизнь. Достойная. Да вот только ему никогда не было суждено прожить такую жизнь.