Север – это на юг 2

– У нее сердце было слабое, а я только помогал в этом деле.

Марк заметил, что цветы с его прошлого визита начали увидать, и пожалел, что и правда не захватил букет. Мама больше всего любила лилии.

– Скажи что—нибудь, – бросил Марк, почувствовав, что тишина принялась разгонять другие эмоции, он почему—то начинал злиться. – Все равно что.

– Ты выглядишь потерянным здесь, так оглядываешься по сторонам, будто ничего не узнаешь и не знаешь, что делать с этим, – она осеклась, растеряв запал смелости. – Прости, я говорю не то.

– Я слишком часто сюда приезжаю, с этим надо что—то делать.

– Время сделает за тебя.

Алиса села на лавку рядом с ним и подалась вперед, уткнувшись локтями в свои бедра. Марк же смотрел на ее русые волосы, который разлетелись по спине и ловили несмелые порывы. Ветер нес почти ночную прохладу, и Марк почувствовал, как начинает пробирать холод, заползая за расстегнутый ворот рубашки. Чертов климат, жара, жара, а потом сразу в дрожь без пересадок.

– Или таблетки, – произнесла Алиса и вдруг обернулась, посмотрев на Марка с мягкой улыбкой. – Я приняла, пока ты проверял скаты, и мне уже хорошо. Я ни черта не понимаю, но мне хорошо.

– Без них никак?

– Нет, – девушка решительно качнула головой и не рассчитала усилие, ее локоть соскользнул с бедра, и она неуклюже завалилась на бок. – Я могу сделать плохое с кем—нибудь, ну или с собой. Уж лучше второе, если бы я могла выбирать.

Марк подумал, что она все же забыла, что он ее босс, потому что сообщала не лучшие анкетные данные. И его злость утихла.

– Лучше первое, это называется держать удар.

К нему пришла мысль, что первый вариант выкопает могилу неподалеку брату, а второй – ему самому.

– Зачем? – отозвалась девушка.

– Что зачем?

– Зачем держать удар? Какой в этом смысл? – Алиса нервным движением подняла руку и взмахом очертила местность вокруг. – Чтобы хоронить других, а самому умереть последним? Мне такой выигрыш не нужен, это больше похоже на проклятие.

– Значит я проклят.

– Ты точно потерян, – она мягко усмехнулась и опустила руку, коснувшись ладони Марка. – Чувствуешь?

– Нет.

– Правильно, я тоже не знаю, куда идти. Хотя ты одну дорогу заучил, уже что—то.

Она намекала на дорогу на кладбище, и Марк опустил голову. Захотелось расхохотаться, и в то же время болезненно кольнуло в груди, словно задели старую рану, о которой он успел позабыть.

– Ты странная, – признался он, медленно выдохнув застрявший в горле смех.

– Это таблетки, сама я скучная и проблемная. Я, например, долго не могла придумать себе хобби, знаешь что—нибудь специальное, не как у всех… Это чертовски сложно, мозг такая ленивая штука, выдает лишь то, что успел схватить извне, сам работать не хочет. Но я придумала, три дня убила.

Марк поднял голову и внимательно посмотрел на Алису, которая вдруг ожила. Девушка рождала слово за словом и буквально отпускала себя, позволяя живые интонации, то расплавленные искренней улыбкой, то, наоборот, скрученные детским возмущением. Марк за короткое мгновение узнал столько новых деталей, что не успевал их запоминать и осмысливать.

– Сколько тебе лет?

– Что? – девушка не ожидала столь резкого перескока и запуталась на мгновение. – Восемнадцать.

– Восемнадцать? – беспомощно повторил Марк и поднялся на ноги. – Вот черт… Рассказывай дальше.

– Тебе интересно?

– Да, очень, – Марк выдал насквозь фальшивую ноту и поэтому обернулся. – Что ты придумала?

– Я собираю последние монеты.

– То есть?

– Если в кошельке остается одна—единственная монетка, я ее откладываю в коллекцию. Так редко выходит, постоянно дают сдачу мелочью, а мухлевать нельзя, нужно, чтобы случайно получилось. Полез в кошелек, а там только одна монетка. Счастливая.

Алиса заулыбалась, будто поделилась лучшим открытием в своей жизни. И Марк ответил ей тем же, чтобы не чувствовать себя последним ублюдком, хотя это ощущение все равно подкрадывалось. Уверенно нащупывало его глотку… Чем больше девчонка говорила расслабленным голосом, а он в красках припоминал дерьмовую сцену в душевой, когда довольно резко прошелся по ней. И дело было не в ее возрасте, тут Марк, если не знал наверняка, то мог предположить за собой грехи, он крутился в бизнесе давно и не имел привычку спрашивать паспорта.

Дело было в том, что она говорила. И в ее улыбке, неиспорченной, живой.

– Много собрала? – спросил Марк.

– Я не буду делиться, – она уже открыто смеялась, выбрасывая ладони к лицу, чтобы хоть как—то спрятать свое веселье. – Один карман рюкзака набила до краев, теперь второй собираю… Карманы маленькие, но и монетки обычно остаются самые мелкие. Чаще всего десять копеек.

– Не помню, когда держал в руках мелочь.

– Я же сказала, что не буду делиться. Даже не надейся!

Алиса качнула головой и неожиданно осеклась. Вспомнила, где находится, после чего сгруппировалась, сцепив прочный замок из рук на груди, и стерла любой намек на радость с молодого лица.

– Может быть, уедем? – бросила она на пробу. – Теперь я замерзаю.