Север и Юг

— Нет, Диксон, — печально заверила Маргарет, — я ничего не скажу папе. Он не сможет вынести горе так стоически, как я.

И словно в доказательство собственной «силы», она разрыдалась.

— Ну вот! Я так и знала. Сейчас разбудите матушку, а она только уснула. Мисс Маргарет, дорогая, долгое время мне удавалось справляться. Не стану притворяться, что люблю госпожу так же, как вы, и все же отношусь к ней лучше, чем к кому бы то ни было. Только мастер Фредерик может с ней сравниться. Помню, как горничная леди Бересфорд позвала меня взглянуть на барышню, одетую в белое платье с алыми маками по подолу. Меня так поразило увиденное, что ненароком я загнала в палец иголку и сломала, так что пришлось вырезать. Так она разорвала свой кружевной платочек, чтобы перевязать рану, а потом, после бала, где была краше всех, еще раз смочила его лосьоном. С тех пор я больше никогда и никого не любила так, как вашу матушку. И уж, конечно, не могла представить, что увижу ее в таком бедственном положении. Не собираюсь никого упрекать. Многие считают вас хорошенькой, красивой и все такое прочее. Даже в этом грязном углу, где можно ослепнуть от дыма, любая сова сразу вас заметит, но вы никогда не станете красивее матушки, никогда, даже если проживете на свете сто лет!

— Она и сейчас очень хороша. Бедная, бедная мама!

— Только не начинайте снова, а то я все-таки не выдержу! — всхлипнула Диксон. — Так вы ни за что не устоите перед расспросами господина. Выйдите на улицу, погуляйте и возвращайтесь в приличном виде. Часто мне самой хотелось забыться до такой степени, чтобы не думать о ее состоянии и о том, к чему оно приведет.

— Ах, Диксон! — воскликнула Маргарет. — Как несправедливо я на тебя сердилась, не понимая, какой страшный секрет ты хранишь!

— Благослови вас Гоподь, дитя! Люблю, когда вы проявляете характер. Добрая старая кровь Бересфордов. Третий с конца сэр Джон пристрелил управляющего на месте. Бедняга лишился жизни за то, что сказал, будто бы господин обдирает арендаторов. А уж он обдирал будь здоров: до тех пор пока не мог вытянуть из них ни пенни. Все равно что содрать шкуру с камня!

— Честное слово, Диксон, я тебя не застрелю. И постараюсь больше не перечить.

— Да вы никогда и не перечили. А если я иногда ворчала, то всегда только сама с собой, чтобы хоть немножко поговорить. В этом доме порой не с кем словом перекинуться. А вы, когда сердитесь, становитесь копией мастера Фредерика. Иногда даже хочется нарочно вас разозлить, чтобы увидеть, как на лицо находит грозовая туча. Но сейчас идите на улицу, мисс. Я присмотрю за госпожой, а что касается хозяина, то, если вдруг придет, пусть развлекается с книгами.

— Пожалуй, пойду, — согласилась Маргарет и, помедлив минуту-другую, словно чего-то боялась или не могла решиться, неожиданно поцеловала Диксон и быстро вышла из комнаты.

— Благослови ее Бог! — пробормотала горничная вслед. — Троих я люблю на свете: госпожу, мастера Фредерика и мисс. Только троих, и все. Все остальные могут отправиться на виселицу: все равно не знаю, зачем они живут. Господин, должно быть, родился на свет, чтобы жениться на госпоже. Если бы любил ее как подобает, возможно, когда-нибудь и я полюбила бы его, но он обращал на жену слишком мало внимания, все читал, читал и без конца думал. И вот до чего додумался! Другие ничего не читают и ни о чем не думают, а становятся ректорами, деканами и другими важными людьми. И хозяин бы мог добиться успеха, если бы слушал, что говорит жена, и поменьше уставал от чтения и мыслей.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Диксон выглянула в окно, увидела Маргарет и подумала: «Бедная девочка! Все в том же платье, в котором год назад приехала в Хелстон. С тех пор не купила даже пары заштопанных чулок или застиранных перчаток. И вот теперь такое испытание…»

Глава 17. Что такое забастовка?

На неведомой тропе

Не спеши, остановись.
Пред неведомой судьбой
Отступи и помолись.

Неизвестный автор

Маргарет вышла из дома тяжело и неохотно, однако движение и воздух — пусть даже скорее дым, чем воздух, — уже до первого поворота разогнали молодую кровь. Походка стала легче, губы порозовели. Сознание вырвалось из замкнутого круга, обратилось к окружающему миру, и она заметила наконец на улице странных людей: медленно прохаживались, засунув руки в карманы, мужчины; громко разговаривали и развязно смеялись молодые, явно не в меру возбужденные женщины. Самые неприглядные из мужчин — позорное меньшинство — сидели на ступенях пивной, курили и бесцеремонно разглядывали прохожих, отпуская скабрезные шуточки. Маргарет хотела выйти за город и погулять в поле, но передумала, опасаясь в одиночестве идти по неспокойным улицам, и решила навестить Бесси Хиггинс. Впечатления, конечно, совсем не те, что на лоне природы, но во всяком случае пользы больше.

Когда она вошла, Николас и Бесси сидели в креслах возле камина: он курил, а она слегка раскачивалась.