Север и Юг. Крэнфорд

Записка оказалась официальным приглашением от миссис Торнтон для мистера, миссис и мисс Хейл на обед, который должен был состояться двадцать первого числа этого месяца. Маргарет была удивлена, узнав, что они намерены принять приглашение, несмотря на все те печальные известия, что она сегодня узнала от доктора. Но мысль о том, чтобы ее муж и дочь пошли на этот обед, полностью завладела воображением миссис Хейл прежде, чем Маргарет узнала содержание записки. Этот прием оказался событием, разнообразившим монотонность жизни больной, и она ухватилась за эту идею даже с большей настойчивостью, когда Маргарет ей возразила.

Когда на следующий день Маргарет готовилась написать ответную записку миссис Торнтон, мистер Хейл полностью поддержал свою супругу.

- Почему нет, Маргарет? Если она желает этого, конечно, мы оба с удовольствием пойдем. Она бы никогда не пожелала этого, если бы не чувствовала себя лучше, намного лучше, чем мы думали, да, Маргарет? Так ведь, Маргарет? — спросил он, нервно размахивая руками.

Казалось, что будет жестоко отказать ему в утешении, которого он так ждал. И, кроме того, его страстная вера в лучший исход почти обнадежила саму Маргарет.

- Я и правда думаю, что ей стало лучше с прошлой ночи, — ответила она. — Ее глаза стали ярче, а лицо — яснее.

- Бог благословит тебя, — решительно произнес ее отец. — Но это правда? Вчерашний день был таким душным, неудивительно, любой мог почувствовать себя больным. Это был самый неудачный день для визита доктора Дональдсона.

Затем он ушел заниматься своими ежедневными обязанностями, теперь к ним добавилась подготовка к лекциям, которые он обещал прочитать рабочим в соседнем Лицее. Он выбрал темой лекции Церковную архитектуру больше в согласии со своим собственным вкусом и знаниями, чем в соответствии с особенностями места или желанием своих слушателей получить определенные знания. Сама организация, находясь в долгах, была только рада получить бесплатный курс лекций от такого образованного и культурного человека, как мистер Хейл, и позволила ему самому выбрать тему.

- Ну, мама, — спросил мистер Торнтон тем же вечером, — кто принял твои приглашения на двадцать первое?

- Фанни, где записки? Сликсоны приняли, Коллингбруксы приняли, Стивенсы приняли, Брауны отказались. Хейлы — придут отец и дочь — мать слишком больна, Макферсоны придут, и мистер Хорсфолл, и мистер Янг. Я подумала — может пригласить Портеров, если Брауны не могут прийти?

- Очень хорошо. Ты знаешь, я действительно боюсь, что миссис Хейл не совсем здорова, судя по тому, что сказал доктор Дональдсон.

- Странно, что они приняли приглашение, если она очень больна, — сказала Фанни.

- Я не сказал, очень больна, — ответил ее брат довольно резко. — Я только сказал, не совсем здорова. Они могут даже не знать этого, — а затем он вспомнил, как доктор Дональдсон рассказал ему, что Маргарет, во всяком случае, должна знать о настоящем состоянии здоровья ее матери.

- Очень возможно, что они знают о том, что ты сказал вчера, Джон. В самом деле, быть представленными таким людям, как Стивенсы и Коллингбруксы, — большое преимущество для них, я имею в виду мистера Хейла.

- Я уверен, они об этом не думали. Нет! Только не они.

- Джон! - сказала Фанни с нервным смешком. — Как мы можем верить тебе, когда ты говоришь, что понимаешь этих Хейлов, если ты никогда не позволишь, чтобы мы что-то о них узнали. Они и в самом деле так отличаются от большинства людей, с которыми мы знакомы?

Она не хотела рассердить его, но если бы намеревалась сделать это, то не могла бы придумать ничего лучше. Он сердился молча, не удостаивая ее ответа.

- Они не кажутся мне необыкновенными, — сказала миссис Торнтон. - Он, вероятно — вполне достойный человек, хотя и не понимает в торговле, возможно, из-за того, что сначала был священником, а теперь — учителем. Она — настоящая леди, хоть и больна, а что касается девушки, она - единственная, кто озадачивает меня, хоть у меня и нет времени думать о ней. Кажется, что она держится слишком высокомерно, и я не могу понять, почему. Может она считает, что слишком хороша для нас. А еще они небогаты, и никогда не были, судя по тому, что я слышала.

- И она необразованна, мама. Она не умеет играть.

- Продолжай, Фанни. Что еще она должна уметь, чтобы подходить под твой стандарт?

- Нет, Джон! — сказала его мать, - Фанни не имела в виду ничего плохого. Я сама слышала, как мисс Хейл сказала, что не умеет играть. Если бы ты не заставлял нас, мы, возможно, полюбили бы ее и увидели ее достоинства.

- Я уверена, что никогда не полюблю ее! - пробормотала Фанни, чувствуя поддержку матери.

Мистер Торнтон услышал ее слова, но не захотел отвечать. Он прошелся туда-сюда по гостиной, ожидая, когда мать прикажет зажечь свечи, тогда он сможет заняться работой, читать или писать, и таким образом поставить точку в разговоре. Он никогда не вмешивался в любые, даже незначительные домашние дела, за всем, как и в прежние времена, следила миссис Торнтон.

- Мама, - сказал он, остановившись, - я бы хотел, чтобы ты полюбила мисс Хейл.