Север помнит (СИ)

Жиенну охватил ужас. Я опоздала. Ну конечно. Если упыри пришли с севера, они сначала вошли в замок, а уже потом разошлись по городу и гавани. То, что она приняла за начало атаки, на самом деле ее конец. Часовые мертвы уже несколько часов; скорее всего, на них напали сзади, пока они смотрели на море, не подозревая, что творится в замке у них за спиной. А чтобы захватить и крепость, и город одновременно… боги милостивые… их здесь тысячи. Тысячи.

Жиенна понимала, что если остановится, даже чтобы глотнуть воздуха, все пропало. Она лихорадочно бежала к тяжелой двери в конце коридора. Два телохранителя лорда Мандерли лежали снаружи, их руки и ноги были неестественно вывернуты, словно у раздавленных пауков. Они лежали на животе, но их глаза смотрели прямо на нее застывшим, оцепенелым взглядом; из угла рта вытекала кровь.

Нет. Нет. Если она войдет в эту комнату, живой не выйдет. Но что ей еще остается? Вернуться обратно к Робби, съежиться в темноте и ждать смерти? Жиенна вынесла долгий, страшный путь из Риверрана в Сероводье, потеряла сира Бриндена, узнала о гибели всех своих родных, родила сына – изуродованного калеку, была отвергнута северянами и теперь заточена в башне в ожидании своей участи, - и она ни разу не повернула обратно.

Она распахнула дверь и вошла в покои сира Вилиса.

Их было двое. Два мертвяка, склонившиеся над Мандерли, словно акулы. Рядом валялись четыре дымящихся трупа; похоже, лорд Белой Гавани отчаянно сражался, но шесть упырей - слишком много даже для него. Жиенне не было видно, жив он или нет. Два оставшихся упыря повернулись, словно почувствовав ее присутствие, но они были медленные и тупые, и это помогло ей выиграть благословенное мгновение. Жиенна вытащила из очага раскаленную докрасна кочергу, оставленную лордом Мандерли, и вогнала ее по рукоять мертвяку в грудь.

Тот продолжал идти вперед, насаживаясь на пылающую железную палку, а его бледная сгнившая плоть дымилась, шипела и отваливалась кусками. Упырь с дикой животной силой рывками придвигался ближе, протягивая черные руки к горлу Жиенны. Но вдруг раздался низкий утробный рык, мертвяка охватило пламя, и он упал. Жиенна выпустила из рук кочергу, не в силах удержать ее.

Остался еще один. Он приближался, в его пустых глазах отражался отсвет пламени. Жиенна потянулась за кочергой, но та застряла в корчащемся, пылающем теле упыря, и ей не удалось выдернуть ее. Она с силой дернула кочергу, раскаленное железо обожгло ей руки… и вдруг, когда она уже заглянула в лицо смерти, кто-то схватил упыря сзади, с пыхтением выкручивая ему шею. Наконец гнилые мышцы лопнули, и голова мертвяка почти оторвалась. Он упал, все еще бездумно сопротивляясь, а сир Вилис Мандерли, бледный как полотно, толкнул его в огонь. Раздался мокрый «хлюп», пламя взметнулось ввысь, и Жиенна зажмурила воспаленные глаза, защищая их от жара.

Мандерли с мучительным стоном опустился на пол.

- Миледи, - прохрипел он, - уходите.

- Куда? – Ее голос был тусклым, ничего не выражающим. – Ничего не осталось. Идти некуда.

- Нет, вы должны… - Сир Вилис снова застонал. – Вы должны. Надо было оставить вас в Сероводье, зря я привез вас сюда, чтобы вы снова стали пешкой в этой проклятой игре. Вы все это время были пешкой, дитя, и результатом стали лишь горе и смерть… простите меня, да помилуют меня боги, уходите…

- Не могу. – Жиенна подошла к толстому лорду и опустилась рядом с ним на колени, лихорадочно ища рану. Рубашка сира Вилиса была вся разорвана и мокра от крови – упыри вспороли ему живот, словно кабану. «Я ничем не могу помочь ему, - поняла она. – Ничем. Они убили его». И тем не менее сиру Вилису удалось убить последнего упыря, хотя его внутренности вываливались из живота, - это конец, достойный героя из песни. Но Жиенна по горло была сыта песнями; она больше никогда в жизни не станет слушать заунывные баллады о несчастной любви или славной смерти, сколько бы ей ни довелось прожить. От музыки я с ума сойду. – Милорд, я…

Сир Вилис окровавленными пальцами нащупал ее руку и твердо отвел прочь от раны.

- Оставь, дитя. Все кончено. Мой лорд-отец… если сир Эдмар найдет его… передайте ему, что я не подвел его. Если Рикон или Санса… Севером снова должен править Старк. – Он задышал чаще, резче, с присвистом. – Не плачьте, миледи. Даже самая долгая ночь должна закончиться. Побудьте храброй еще немного.

Жиенна не могла вымолвить ни слова. Она сидела, положив его голову себе на колени. Могучая грудь сира Вилиса тяжело вздымалась, он боролся за жизнь, которая неотвратимо покидала его. Наконец она произнесла:

- Но вы… дело Мандерли… защита Белой Гавани, все, за что вы сражались и страдали…

Сир Вилис, закашлявшись, сдавленно рассмеялся.

- У меня есть дочери. Сильные девушки. Я не боюсь за выживание моего дома. Моя Винафрид… она теперь станет леди Белой Гавани… помогите ей чем сможете. А моя леди-жена… она будет безутешна. Не успел я вернуться из плена Ланнистеров, как боги опять забрали меня у нее. Но я прожил… хорошую жизнь. Я не жалею… о том, что сделал. Рикон… ваш сын… сделайте для них, что возможно…