Север помнит (СИ)

Эдмар в гневе вскочил с постели, заявив, что имеет право на уединение в своей брачной постели, пусть эта постель и находится под крышей сварливого лорда Уолдера, но они ухмылялись еще шире. А потом – при одном воспоминании Эдмару становилось дурно, - Рослин зарыдала, вскрикнула и упала в обморок, когда ему предъявили отрезанную голову его племянника. Ее швырнули на постель, она покатилась, а кровь все текла из перерубленной шеи. Эдмар смотрел в застывшие голубые глаза с ужасом, какого не испытывал ни в одном кошмарном сне.

После этого все было как в бреду.

По сравнению с убийством Робба его последующее заточение и осада Риверрана показались почти ничтожными событиями. Эдмара питала лишь ненависть, и она помогла ему продержаться последующие бесконечные дни, после того как оцепенение прошло. Когда Фреи, хохоча, сообщили ему, что Рослин беременна, и поздравили с тем, что он сумел справиться с делом, в то время как Старки и их союзники гибли в огне, он бросился на Черного Уолдера и попытался сломать ему шею голыми руками, но в результате получил такой мощный удар, что рухнул без сознания. На следующий день он оказался на эшафоте.

А теперь – Бобровый Утес. Каждую ночь, отходя ко сну, Эдмар представлял, как он будет медленно, дюйм за дюймом, сдирать кожу со своих тюремщиков, и только это помогало ему заснуть. Гнев не выпускал его из своих когтей, но за ним следовала скорбь – и любовь. Он надел на Рослин свой плащ в знак защиты и должен сдержать свое слово, несмотря на то, как ее отец «защитил» своих гостей. Она носила его ребенка. Если родится мальчик, жизнь Эдмара ничего не стоит, ну да и раньше она стоила немного. Когда родится ребенок, будь то мальчик или девочка, они с Рослин приедут сюда, ко мне. Так обещал сир Джейме, но Эдмар скорее был готов поверить в то, что у него вырастут крылья, чем слову Ланнистера. Также как слову Фрея или Болтона. Он всех их ненавидел, так сильно, что его буквально тошнило от ненависти.

Сегодня он опять проснулся до рассвета и вышел во двор посмотреть, как солнце медленно выползает из-за бастионов Утеса. Ночью опять были сильные заморозки; садовые деревья и виноградные лозы замерзли, и все кругом покрылось тонким мерцающим инеем. Дыхание Эдмара поднималось в воздух облачками пара. Он присел на край пустого каменного фонтана, чтобы перевести дух. Интересно, где сейчас дядя и Жиенна, подумалось ему. Если боги милостивы – что вряд ли, - тогда им удалось добраться до Хоуленда Рида, и Жиенна уже точно знает, носит ли волчонка. Но даже если это и так, вопрос о том, кто должен унаследовать Север, остается открытым. А значит, понадобится еще одна война, чтобы решить это дело. Смерть Роберта Баратеона показала даже самым тупоголовым жителям Семи Королевств, что значит умереть без взрослого законного наследника мужского пола.

Эдмару не хотелось думать о политике, эти мысли причиняли ему боль. Только из-за Рослин, Жиенны и Черной Рыбы он еще не бросился со скалы. Если бы я не был таким трусом, давно бы уже прыгнул. Его титул лорда Риверрана уже ничего не значил, у него не было земель и вассалов, о которых он должен был бы заботиться. А у Рослин, скорее всего, будет мальчик – ведь именно такие шутки боги считают смешными. Тогда я больше не буду нужен Ланнистерам, и они придумают удобный способ от меня избавиться. Лучше уж покончить с этим на моих условиях.

В этой мысли была своя жутковатая прелесть. Эдмар встал, пересек двор, взобрался на крепостную стену и посмотрел вниз на скалистый берег. Головокружение и холодный воздух усиливали соблазн. Он точно сломает себе шею, а прилив смоет его тело в море – он будет лежать на дне, как и его покойные товарищи, кругом будут плавать рыбы, а русалки будут играть с его костями. Такая смерть достойна Талли. Нужно покончить со всем этим. И немедленно.

Эдмар перегнулся через крепостной зубец. Его рука соскользнула, и он инстинктивно подался назад. Горячая волна обожгла внутренности. Он снова посмотрел вниз, и перспектива самоубийства стала казаться ему еще более жуткой, чем раньше. Но нет, он должен это сделать. Жиенне и Черной Рыбе он все равно уже ничем не сможет помочь, а что до Рослин… скорее всего, она будет горевать. Конечно, жестоко превращать ее брак в фарс от начала до конца, но она заслуживает лучшей участи, чем находиться в заточении вместе с ним.

Эдмар сел на стену и перекинул ноги наружу. Все, что осталось сделать, это оттолкнуться, и все быстро закончится. Он невольно вспомнил о сестре Лизе, которую какой-то певец вышвырнул в Лунную Дверь. Долго было падать? Тебе было страшно? О чем ты думала, когда из облаков навстречу тебе вынырнула большая белая скала?

Эдмар закрыл глаза и произнес молитву Семерым, которую септоны обычно произносят у смертного одра: «Отец, рассуди по справедливости. Матерь, даруй милосердие. Воин, защити мою душу. Дева, верни мне утраченную чистоту. Кузнец, вознеси меня в летний чертог. Старица, отрежь нить моей судьбы и дай мне мудрость мертвых, которые знают ответы на вопросы живых. Неведомый…»

- Милорд? Милорд Эдмар?