Северянин: "Ваш нежный, ваш единственный..."

Ничего не известно и о переводах туркменских поэтов, где они, сохранились ли? Может быть, стоит поискать в архивах Союза писателей Туркмении?

Остается неразгаданным и то, откуда Георгий Шенгели так быстро узнал о смерти Северянина в оккупированном немцами Таллине в конце 1941 года. Ссылка на писателей маловероятна. Наверняка сообщили по спецканалам и дали добро Шенгели на сочинение стиха памяти поэта. Значит, удостоверились и в достойном поведении Игоря-Северянина при немцах. По крайней мере, стихотворение Георгия Шенгели — единственный прощальный отклик советского поэта:

На смерть Игоря Северянина

Милый Вы мой и добрый!

Ведь Вы так измучились...

И. Северянин

Милый Вы мой и добрый!

Мою Вы пригрели молодость
Сначала просто любезностью,
Там — дружбою и признанием;
И ныне, седой и сгорбленный,
Сквозь трезвость и сквозь измолотость,
Я теплою Вашей памятью
С полночным делюсь рыданием.
Вы не были, милый, гением,
Вы не были провозвестником,
Но были Вы просто Игорем,
Горячим до самозабвения,
Влюбленным в громокипящее,
Озонных слов кудесником, —
И Вашим дышало воздухом
Погибшее мое поколение!
Я помню Вас под Гатчиной
На Вашей реке форелевой
В смешной коричневой курточке
С бронзовыми якоречками;
Я помню Вас перед рампами,
Где бурно поэзы пели Вы,
В старомодный сюртук закованы
И шампанскими брызжа строчками.
И всюду — за рыбной ловлею,
В сиянье поэзоконцертовом —
Вы были наивно уверены,
Что Ваша жена — королевочка,
Что друг Ваш будет профессором,
Что все на почте конверты — Вам,
Что самое в мире грустное —
Как в парке плакала девочка.
Вы — каплей чистейшей радости,
Вы — лентой яснейшей радуги,
Играя с Гебою ветреной,
Над юностью плыли нашею, —
И нет никого от Каспия,
И нет никого до Ладоги,
Кто, слыша Вас, не принес бы Вам
Любовь свою полной чашею...

15.III.1942

Среди эстов

Игорь-Северянин впервые посетил Тойла, насколько известно, в 1912 году. В следующем, 1913 году, напомню, он навестил снимавшего там дачу Федора Сологуба. В годы Первой мировой войны Северянин уже подолгу жил в Тойла.

В «Письме из Эстонии» он так характеризовал этот край:

Ты, край святого примитива,
Благословенная страна.
Пусть варварские времена
Тебя минуют. Лейтмотива
Твоей души не заглушит
Бедлам всемирных какофоний.
Ты светлое пятно на фоне
Хаосных ужасов.

Писатель из Эстонии Юрий Шумаков вспоминает:

«Это имя — Игорь Северянин, а затем и сам поэт были знакомы мне с детства. Наша семья жила в Тарту. Мой отец, Дмитрий Львович, литератор, педагог, актер, знакомый Игоря Северянина еще по Петербургу, часто гастролировал в летние месяцы в Нарва-Йыэсуу (Усть-Нарва, Гунгербург). Как-то, гуляя с отцом у реки, там, где Россонь впадает в своенравную Нарову, я увидел лодку, а в ней рыболова. Он, словно священнодействуя, весь отдался своему занятию. Внезапно человек в лодке резким движением выхватил из кармана какую-то книжицу и принялся с лихорадочностью что-то записывать. Перехватив мой взгляд, отец сказал: "Это — поэт Игорь Северянин".

Через несколько дней после прогулки у реки сижу как-то на крыльце. Из проулка показался человек. Лицо его, изрезанное глубокими морщинами, чем-то напоминало индейского вождя. Не хватало лишь пера в черных, как смоль, волосах. Я узнал его...»

На фотографиях и портретах эстонского периода Игорь-Северянин и впрямь напоминает какого-нибудь Чингачгука. К Эстонии Игоря приохотили еще родители. Отец будущего поэта Василий Петрович Лотарев, его брат Михаил и сестра Елисавета обучались в ревельском (таллинском) пансионе. Мать, Наталья Степановна, проводила с Игорем летние месяцы на эстонском курорте в Гунгербурге (Усть-Нарве).